Цвел базилик, цвел кустик густолистый.
LV
433 О ты, Печаль, помедли здесь пока!
О Музыка, пусть будет грусть безбрежна!
О Эхо, Эхо, вздох издалека,
С летейских берегов, домчи прилежно!
О души скорби! Головы слегка
Приподнимите, улыбнувшись нежно,
И пусть по мрамору могильных плит
Сквозь мрак дерев ваш бледный свет скользит.
LVI
441 Страданье пусть стенания удвоит,
Ты, Мельпомена, нам помочь должна:
Пусть лира лад трагический усвоит,
Пусть тайная заговорит струна,
Пусть глухо и печально ветру вторит:
Уж девушка на смерть обречена,
Как пальма, надсеченная жестоко
Ради глотка живительного сока.
LVII
449 Не приближай, Зима, ее конца,
Пусть увяданье пальмы дольше длится!
Но братья - два Бааловых жреца
Приметили, как ливень слез струится
С ее смертельно бледного лица;
Ей от родни шпионящей не скрыться;
Не молкнут пересуды: - "Право, грех
Красу такую прятать ото всех".
LVIII
457 И не было предела удивленью,
Что так она лелеет свой цветок,
А он разросся, как по мановенью
Волшебному; и братьям невдомек,
Как этакий пустяк в одно мгновенье
Ее от юных помыслов отвлек
Не только от забав, но и от скуки
Все длящейся томительной разлуки.
LIX
465 Решили братья к тайне ключ найти
Пусть только Изабелла отлучится.
Но деву голод не томил почти,
А в церковь лишь зайдя, она, как птица,
Домой летела, чтобы взаперти
На базилик волной волос пролиться
И вкруг него любовно хлопотать,
Как вкруг птенца в гнезде хлопочет мать.
LX
473 И все же братья, улучив мгновенье,
Цветок украли и среди корней
Увидели - вот им вознагражденье!
Лицо Лоренцо. Пусть с теченьем дней
Его избороздила зелень тленья
Они его узнали, и скорей
Прочь из родной Флоренции в изгнанье
На них угрюмо рдело злодеянье!
LXI
481 Печаль, смирись и взоры опусти;
О Музыка, дохни на нас забвеньем;
В другое время, Эхо, прилети
Нас леденить летейским дуновеньем!
И ты, дух скорби, своего "Прости!"
Не пой, хотя ей, сломленной мученьем,
Зачем бесцельно бремя дней влачить?
Цветок похищен - не для чего жить.
LXII
489 Поверх вещей, лишенных смысла, мимо
Она глядела, плача о цветке.
Глухой смешок звучал невыносимо
В ее осиротевшем голоске,
Когда она, увидев пилигрима,
Взывала: "Ты, живущий вдалеке!
Не знаешь ли, кто так жесток душою,
Что базилик мой разлучил со мною?"
LXIII
497 И вот зачахла, умерла она
С навек застывшей на устах мольбою.
Флоренция была поражена
Ее любовью и ее судьбою,
Что в грустной песне запечатлена.
Пускай века проходят чередою,
Но все поют: "Кто так жесток душой,
Что базилик мой разлучил со мной?"
(Галина Гампер)
КАНУН СВЯТОЙ АГНЕСЫ
I
Канун святой Агнесы... Холод злой!
Иззябший заяц прячется, хромая;
Взъерошил перья филин под ветлой,
И овцы сбились в кучу, засыпая.
Монашьи четки медлят, застывая,
Не повинуясь ноющим рукам.
Дыханье мерзнет, в полумраке тая,
Как будто из кадила фимиам
Пред Девою Святой восходит к небесам.
II
10 Но преисполненный долготерпеньем,
Колена преклонив, монах босой,
Постами изнуренный, со смиреньем,
Молясь, поник над каменной плитой.
Потом встает: с мигающей свечой,
Скорбя душою, он проходит мимо
Надгробий рыцарей, с немой мольбой
К груди прижавших руки недвижимо
О, в ледяной броне им стужа нестерпима!
III
19 Чуть за порог ступил - ив тот же миг
Донесся отзвук радостного пира,
И золотой мелодии язык
До слез растрогал сгорбленного сиро,
Обетом отрешенного от мира.
Урочный пробил час: ему пора
Заступничества ангельского клира
Близ очага, погасшего вчера,
За грешников молить до самого утра.
IV
28 Но смолкнул зов прелюдии утешной:
Издалека, сквозь хлопанье дверей,
Распахнутых толпою слуг поспешно,
Пронзили слух рулады трубачей.
Готовые приветствовать гостей,
Сияют залы праздничным нарядом,
И ангелы - подпоры галерей
Сложив крыла крест-накрест, кротким взглядом
Стремятся к небесам, застыв недвижным рядом.
V
37 Вдруг шум и блеск - плюмажи, веера,
Стремительного празднества круженье:
Так в юный ум минувшая пора
Вселяет роем дивные виденья
Былых торжеств. Но дева в отдаленье,
Мечтаньями тревожными полна,
День зимний этот провела в волненье
Святой Агнесе сердцем предана,
Ждет покровительства небесного она.
VI
46 Твердили ей в кругу матрон почтенном:
Девицам в эту полночь, мол, дано
Узнать восторг в виденье сокровенном,
Влюбленных речи слышать суждено,
Но надобно запомнить им одно:
Без ужина отправиться в постели
И чтоб по сторонам или в окно
Они смотреть украдкою не смели,
А у небес благих просили, что хотели.
VII
55 Причудливыми грезами полна,
Томительно вздыхает Маделина.
Не внемлет стону музыки она,
Взор опустив божественно-невинный.
Проносится с шуршаньем томным длинный
За шлейфом шлейф, но кавалерам тем,
Что перед ней раскланивались чинно,
Не раз, не два пришлось уйти ни с чем:
Ей тошен бал, она чужда всему и всем.
VIII
64 Под гром литавр ступая отрешенно,
Потом танцует два часа подряд.
Скользит по сутолоке оживленной
Ее пустой и безучастный взгляд.
Вокруг смеются, обольщают, мстят,
Влюбляются, тотчас забыв об этом.
Она среди веселья и отрад
Равно чужда насмешкам и приветам,
Ждет, что блаженный час наступит пред рассветом.
IX
73 Теперь она исчезнет - решено!
Но тут как раз гавот раздался снова...
В тени портала между тем давно
Укрылся юный Порфиро, готовый
За Маделину жизнь отдать без слова.
Верхом он по болотам прискакал
И вот теперь заступника святого
Молил помочь войти незримо в зал:
Он обнял бы ее - в слезах к ногам припал!
Х
82 И Порфиро шагнул с отвагой дерзкой
Под ненавистный кров, где гибель ждет
Где жертвой станет шайки богомерзкой,
Где штурмом меч безжалостный возьмет
Пылающую грудь - любви оплот,
Где псы готовы кровожадной пастью,
Науськанные на враждебный род,
То сердце растерзать, что рдеет страстью.
Но есть и там душа, готовая к участью.
XI
91 О небо, вот она! Почтенных лет,
Блюстительница строгого порядка,
Приблизилась, ворча на белый свет.
Держа в руке клюку, походкой шаткой.
Вот Порфиро позвал ее украдкой:
Заслышав в тишине его шаги,
Бормочет и трясет седою прядкой:
"Беги отсюда, Порфиро, беги!
Не медли же, скорей - здесь все твои враги!
XII
100 Там Гильдебранд, не знающий пощады,
В бреду, в горячке, с пеной на губах,
Уродливей греха и злее ада,
Такие слал тебе проклятья - страх!
Беги! Лорд Морис, старый вертопрах,
Опять грозился..." - "Помолчи, болтунья!
Присядь-ка лучше - и не впопыхах
Скажи..." - "Нет-нет, душа моя - вещунья:
Не увидать тебе другого полнолунья.
XIII
109 Скорей сюда!" За нею он идет
Извилистыми гулкими ходами,
Плюмажем задевая низкий свод,
Весь затканный паучьими сетями,
И слышит шепот: "Милость божья с нами!"
Убог и тесен старческий приют.
"Во имя тех сестер святых, что в храме
У алтаря двух агнцев остригут,
Скажи, Анджела, мне - что, Маделина тут?"
XIV
118 "Канун Агнесы - да, но лиходеи
Людскую кровь прольют и в день святой:
Когда б тебе повиновались феи,
И нес ты воду в сите ведьмы злой
А так войти сюда... Господь с тобой!
Я вся дрожу... Красавице утеха
Нашлась моей - гадать в тиши ночной:
Пошли ей небо в ворожбе успеха!
Тут впору слезы лить, а я давлюсь от смеха".
XV
127 И улыбается беззубым ртом,
Освещена бесстрастною луною,
Согнувшись над холодным очагом.
А Порфиро растерян, как порою
Проказник перед бабушкой с клюкою.
Но счастлив он узнать, что предана
Легендам древним чистою душою,
Любимая в тиши ночной, одна,
Сейчас во власти чар пленительного сна.
XVI
136 Подобно розе царственно-пурпурной,
Расцветшей вдруг, явился дерзкий план
И алой страстью запылало бурно
Истерзанное сердце, злой тиран...
Ему старуха: "О злодей! Смутьян!
Прочь! И не вздумай: нет к тебе доверья,
Замыслил ты бессовестный обман.
Так молод и так полон лицемерья
Нет, от таких, как ты, запру покрепче дверь я!"
XVII
145 "Анджела, милая! Творцом клянусь,
Да не найдет душа моя спасенья!
Я Маделины нежной не коснусь,
Ничем не потревожу сновиденья,
Не брошу взгляд в порыве вожделенья.
Молю в слезах! А нет, не тратя слов,
Не стану здесь таиться ни мгновенья
