Роман Евстифеев - Попутные песни

Камни, волны, шум ударов, брызги —
Мы в бессильи прячемся в дома,
Словно бунт в гигантском механизме,
Бьет вода, сошедшая с ума,

От природы защититься нечем,
Вот и ждем, когда дойдет до нас,
Но — мятеж стихии скоротечен,
Значит — прощены, в который раз!

Вот сошли на нет валы лихие,
Совершив великие дела…
И смиренно бывшая стихия
Омывает потные тела.

мне жалко вас, и я вас выручу, —
дождусь осеннего дождя,
гвоздем проковыряю дырочку
в фигурке глиняной вождя

водичка сквозь отверстье узкое
заполнит эту пустоту
и баста! От мороза русского
на части разорвет статуй))

вот так вот ищешь к счастью мостика,
перебираешь то да сё,
а надо только тыкнуть гвоздиком,
полгода подождать — и всё…

вспомнил сегодня, как лет 40 назад,
бывший шахтер,
а позже — профессор, доктор истории,
вовремя бросивший шахту,
изучивший сотни различных архивов,
читавший такое, чего никто никогда не читал,
ходил перед нами потирая большие ладони
с несмываемой угольной пылью на пальцах,
и рассказывал, что где-то в архивных листах, донесениях
отыскал он один незаметный листочек,
в котором писалось о том, что творилось
в том кабинете, где февральскую ночь коротал государь-император
в заботах, трудясь за огромным столом,
сплошь покрытым бумагами, книгами, папками,
в общем, сплошь государственно важной работой,
и вот, как сухо написано было в том донесении,
«государь-император имел как обычно, сношение с фрейлиной,
чем остался очень доволен»,
то есть прямо на этом столе,
на государственных этих делах, отложив
тяжелые думы свои над судьбою России,
Александр, как обычно, вечер свой проводил,
и прямо на тех результатах работы бессчетных комиссий,
изучавших проблему крестьян,
чтоб как-то их сделать свободными так, чтоб никого не обидеть,
прямо на этих раскрытых делах и развернутых картах,
прямо на этих бесценных листах
так хорошо у них все получилось,
так остался доволен государь-император,
что тут же, закончив приятное дело, и едва отдышавшись,
хватал он бумаги и с радостью подписи ставил под ними не глядя,
и Манифест подписал…

в шипучих струях лимонада
найдя начало всех начал,
я тискал Лейбница монады,
и те визжали, хохоча,

игрались, затевали танцы,
теряли голову, кружась,
и с идолами Веруламца
объятьями крепили связь,

давая жизнь метаморфозам,
случайным бликам мира, где,
приняв рискованные дозы
любви, напитков и идей,
брели субстанции Спинозы,
неотличимы от людей,

туда, где вечно зубы скаля,
какой-то умник-сорванец
всем демонстрировал конец
от бесконечности Паскаля,

и только Кант, с душой строптивой,
от этих вольностей дрожа,
под вечер, усмехаясь криво,
свой чистый разум обнажал,
и словно лезвием ножа
большим своим императивом
пугал заблудших горожан