Кровь сердца моего
Перевод Е. Аксельрод
Любой предмет, фантазии созданье,
Любая книга, творчества горенье,
Смерть черная и светлое рожденье
Живую радость мне приносят иль страданье,
Бросают на меня иль сумрачную тень,
Иль отблеск яркий, словно летний день.
Их звон не молкнет у меня в мозгу,
Как треск кузнечиков на солнечном лугу.
Цвета иль формы, пятна или блики,
И чувства мелкие, и мир страстей великих, —
Вы преломляетесь в цветистой звучной гамме.
Будь ваши линии прямыми иль кривыми,
Вы шелестите, как листва под сапогами,
Здесь, за висками этими седыми.
В слова желая облачиться, вы снуете,
Моля и плача, мне покоя не даете.
Одежды новые я шью из старых слов для вас,
Их украшаю блестками, гирляндами из роз,
Рассказываю вам, как кость грызет голодный пес,
Вам на травинке подношу я росяной алмаз,
Но мечетесь вы в голове, кричите бестолково:
«Хотим другого мы, хотим другого!..
Мы тени, но мы жить хотим,
Мы образы, но в мир мы улетим,
Дай только хлынуть нам из головы твоей,
Нам имя дай, нас в плоть одень скорей!
Без крови жизнь в нас теплится едва,
Нас всех пустые заморозили слова,
Нас душит гласных и согласных гам,
Дай крови нам, дай крови, крови нам!»
Теперь ты знаешь, брат мой, отчего
Мой трудный стих — кровь сердца моего!
Христофор Колумб
Перевод Ю. Кожевникова
Волн соленых гребни, завитушки,
Им корабль — подобие игрушки,
Не велик он и сколочен хрупко,
Не корабль, а утлая скорлупка,
Каравелла, только каравелла —
И играет с нею пена смело.
— То Колумб, его, — ворчат акулы, —
Жаждою богатства захлестнуло.
— Христофор, — фонтан пускает кит, —
Мнит, что будет рай земной открыт. —
Угрожают пенные валы:
— Погоди, наденут кандалы… —
Дует ветер, парус шевеля,
А Колумбу видится — Земля,
Земля, Земля!
Картина с Лениным
Перевод Ю. Кожевникова
Венец грядущего на ленинском челе,
Как солнце, заливает мир лучами,
А он высоко, на крутой скале,
И речь его рокочет над морями.
Так представлялось мне давным-давно…
А я как бы стоял в толпе несметной,
Внимал ему и думал лишь одно:
Как спрятаться песчинкой незаметной?
Я чувствовал, что не в минувшем, нет,
В грядущем встреча с Лениным возможна.
Пусть мой в толпе затоптан будет след,
К рассвету путь ведет нас непреложно.
Быть современником ему я не рожден.
Что миру в том, живой я или мертвый, —
Ведь коммунисты сквозь буран времен
Идут — я вижу — ленинской когортой.
Красная виноградная гроздь
Перевод Т. Макаровой
Скреби скалу. И ты отыщешь их —
Кристаллы слез, отчаянья, страданья.
Они застыли в вечном ожиданье
Трепещущих от страсти рук твоих.
И ты ищи. Пусть кровь стучит в ушах.
И до кости кремень разрезал руки.
Красна скала от крови и от муки.
И жжет внутри. И труден каждый шаг.
Там, в тверди камня, то, что ищешь ты.
Безмолвствует земля, в себе тая
Тысячелетних слез и бед кристаллы.
Ты их найдешь. Они из темноты
Возникнут виноградной гроздью алой.
Ты не пугайся — это кровь твоя.
В деревьях осени
Перевод Юнны Мориц
Уже разгораются плошки
Осенних огней средь ветвей, —
Там рыси глаза или кошки,
Лисы в апельсинной одежке,
Ползущей обнюхать дорожки
Из лисьей каморки своей.
Зерно в плодоносной сорочке
Спускается к лону в земле
И в поисках родственной точки
Стремится сквозь тесто, как в бочке,
А тесто питает росточки
И спящих лелеет во мгле.
Но краскам осенним известно,
Что ветер, суровый стрелок,
В засаде затих повсеместно
И выстрелом целится честно
В листву воспаленного леса,
Чтоб краски вошли в некролог.
Стихом задержи на бумаге
Осенние краски ветвей,
Чтоб чистая сила отваги,
Рожденной от солнца и влаги,
Шумела от жизненной тяги,
Как лес перед смертью своей.
Мрачны отношенья поэтов с веками,
Секира забвенья висит над стихами.
Хотя удалось, как известно, Гомеру
В живых задержаться на целую эру.
Сгорают созвучья в пожарах забвенья,
И если останется вздох откровенья,
Он станет игрой непонятных словес
Для детства, где вечен к стихам интерес.
Но я бы хотел, чтоб осталась Елена
Такой же прекрасной, как слово велело
(Пусть даже она наставляла рога),
Чтоб древним волненьем была дорога
Потомкам, любить заставляя друг друга, —
Иначе бессмысленна жизни округа.
Когда твои стихи…
Перевод М. Алигер
Когда твои стихи, превозмогая боль,
Наколют на груди и на руках матросы,
Как женские тела, сердца или цветы,
И люди станут только удивляться,
Узнав, что кто-то их когда-то написал,
И понесутся песни друг за другом,
Как осенью летят по ветру семена,
Не вспоминая об отцовском древе
И обретая собственные корни
В глубоко взрытых человечьих душах,
На лицах и в глазах цветами расцветая,
Тогда ты можешь наконец уйти,
Затем что стал ты голосом, который
Звучит повсюду, пробуждая Космос:
— Бог Пан живет, живая жизнь живет!
От берега до берега
Перевод Е. Аксельрод
От берега до берега
Через пропасть века
Мы натянули струны своего сердца
И создали новую гитару,
Мы извлекли из нее
Божественные ноты будущего,
В котором пылают зори,
А человек оседлал свою судьбу.
И ныне
Одну звезду с другой
Связывают струны мозга,
И гудят они,
Послушные астронавтам:
Продленные струны
Нашего сердца,
Миллионы струн,
Что трепетали
Под пальцами Маркса,
Звенели
Под шагами Ленина,
Бились в песнях твоих,
Прадед Хория,
И воскресли в твоем непокорном народе,
В нас.
Берег, оставшийся позади
Перевод Т. Макаровой
Твой вечный поиск прошлого напрасен.
Его коварный лабиринт исчез
И серебром твои виски окрасил.
В том лабиринте рос огромный лес.
Он в недрах гор углем воспоминаний
Теперь застыл под серой мглой небес.
Но изредка какое-то звучанье,
Какой-то лик мерещится вдали,
Звук рога, колокольное качанье…
Как будто ты далеко от земли,
И все с кормы глядишь, в былые дали,
И все о тех грустишь, что вдаль ушли…
Бушует ветер. Паруса устали.
И крепкое и горькое вино
Горит в твоем рубиновом бокале.
Виденье, миновавшее давно,
С тех берегов тебя зовет в печали,
Куда тебе вернуться не дано.
Кто это? Женщина? Иль конь крылатый?
На нем летал ты, брезгуя когда-то
Брести тропою иль волною плыть…
… А может, это юность?.. Может быть…
Голос природы
Перевод К. Ковальджи
Ты не хвались, мой сын, и не тверди,
Что ты меня оставил позади,
Ты не тверди, не повторяй послушно:
«Природа холодна и равнодушна».
Печальное и злое заблужденье!
Ведь ты мой сын, ведь ты мое творенье,
В твоем порыве мой порыв живет,
И ты мое движение вперед.
Зачем тебе неправый ореол,
Что ты — иной, природу превзошел?
Задам тебе создать я глаз синицы —
Ответишь: «Мы должны еще учиться».
Тревожусь за тебя, мой сын.
Ты разный.
Оружием грозишь в игре опасной.
Неужто ты спалишь свой мир чудесный?
Неужто оборвешь задуманную песню?
Нет! Ты преодолел туманы и глубины,
Ты в Космосе, о жизнь моя, любимый!
