Цюрихскоеозеро («Словно опал драгоценный…»). Второе стихотворение из триптиха «В горах».
«Я умираю, умираю…». В дневнике 12 января 1946 г. записано с названием «Хризалида» и пометой «лет 30 или 40 назад написанное». Здесь разночтения: в 5-й строке: «всё реже», в 10-й: «Тревога каждый миг растет». 12: «и зовет…». Повторные записи 29 декабря 1948 г.; 6 декабря 1951 г. с комментарием: «Здесь отразился лично мне несвойственный, очень растянутый период угасания жизни стареющих людей, чуждых пробуждения к обновлению жизни, кот<орое> ощущается ими только в миг так наз<ываемой> смерти». В записи 7 января 1951 г. к словам «могильный сон» сделано примечание: «Отсутствие сознания, что сон этот — переход в инобытие». Стихотворение здесь припоминается в связи с чтением предсмертного дневника Л.Н. Толстого: «Он записывал в этом дневнике чувства, мысли и последние касания к жизни по эту сторону могилы. Могила в данном случае — хризалидное состояние». 17 сентября 1952 г. еще одна запись этого стихотворения. Здесь с названием «Хризалида». Вариант начала 7 строки: «Все помышленья».
Перед грозой («Темные ризы у Господа…»). Опубликовано в журнале «Русская мысль» (1908. № 1. С. 11).
Три паpки («Вынула жребий Лахезис слепая…»). Опубликовано в журнале «Русская мысль» (1908. № 1. С. 12). Парки — три богини судьбы в древнеримской мифологии. В древнегреческой им соответствовали три мойры: Лахезис (прядет нить человеческой жизни), Клото (наматывает кудель на веретено, распределяя судьбу), Атропос (перерезает нить жизни).
«Не всё ли равно где умирать…». Записано в дневнике 4 сентября 1948 г. с пояснением: «Давнее стихотворение, лет 40 ему».
«Опасно сердце открывать…». Записано в дневник 4 апреля 1947 г. с пометой «старинное мое стихотворение».
«Мой спутник светлый и таинственный…». Крюково — подмосковный поселок. Здесь располагался санаторий Е.Н. Рукавишниковой и доктора медицины Н.А. Вырубова, в котором М.-М. восстанавливала здоровье (сердечные припадки и расстроенную нервную систему) в 1911 и 1913 гг.
«Колыбель моя качается…». Записано в дневнике 11 января 1945 г. со словами «это стихотворение посвящается Ольге» (Бессарабовой), 28 апреля 1950 г. (с комментарием: «Хлебников сказал бы об этом совсем иначе»), 20 июля 1952 г. с пометой «лет тридцать, а м.б., и сорок тому назад появившиеся на свет строки».
«Если с ветки упала жемчужина…». Символический смысл, вкладываемый в образ «жемчужины», раскрывается в дневнике М.-М. К своей записи о последней встрече с Шингаревым она делает специальное примечание: «После Гнездиловки мы с Андреем Ивановичем увиделись последний раз в Воронеже. “Выпала жемчужина из нашей встречи, — сказала я, — нам больше ее уже не найти”. “Что же делать, — сказал он глухо, — да, я и сам их не хочу” <…> Жемчужиной мы называли ту близость, легкость, простоту и открытость в наших отношениях, какая стразу установилась у нас» (запись 12 ноября 1933 г.).
«Когда сознанье не вмещает…». Стихотворение связано с пережитым летом 1913 г. состоянием на грани нервного срыва: «Я застал ее в постели с осунувшимся лицом. Она слаба и телесно худо себя чувствует. И меня неизменно трогает и поражает, как она умеет невредимо для духа переносить свои болезни. Она в кротком и ясном состоянии духа, открытом ко мне. Но доктор сказал, что еще третьего дня у Варв<ары> Григ<орьевны> были часами состояния, заставлявшие его опасаться длительного психоза. Мой приезд оживил ее. Через некоторое время она встала, и я отвел ее на ближайшую лесную опушку посмотреть на облака и подышать воздухом полей. Мне было хорошо говорить с ней и ее слушать. В субботу надо будет перевезти В.Г. в город. Срок ее пребывания в санатории кончается. Хорошо бы ей побыть еще недели 2, чтобы поправиться, но на это не хватает денег. Санаторий очень дорог. Кажется, В.Г. будет можно поехать к друзьям в Финляндию около Териок у моря. Там будет за ней уход, пожалуй, лучший, чем в санатории. Ее тяготят чужие люди»; «Я нашел, что за время, пока я не видел ее, произошло значительное ухудшение, и, гл. обр., в области психики. Вчера с ней бывали бредовые состояния, которые, как всегда у нее бывает, сменяются полной бодростью и ясностью душевной». (Шик М.В. Из писем к Н.Д.Шаховской от 14 августа и 4 сентября 1913 г. — Семейный архив Шиков и Шаховских). «Неужели те обеты, те упования, та милость Божья, кот. была мне оказана, тот путь, какой мы прошли с Тобой в Крюкове — всё было напрасно?» (из письма М.-М. к Шику 31 октября 1915 г. — Семейный архив Шиков и Шаховских).
«Кипят мои наговорные травы…». Эти стихи знали наизусть ученицы М.-М.: см. Бессарабова. Дневник. С. 483.
«Смотрит месяц к нам в окошко…». Лурье Татьяна Семеновна (1894?–1935) — дочь С.В. Лурье (о нем см. в послесловии), воспитанница М.-М., участница «Кружка радости». См. о ней: Бессарабова. Дневник. (По ук.)
«Мне снится часто колыбель пустая…». В дневнике 12 декабря 1951 г. М.-М. вспоминает это стихотворение как ответ на вопрос: «По вашему желанию или против вашего желания у вас в брачные годы не было ни одного ребенка?»
«Когда в полночный час младенца Самуила…». Стихотворение зачеркнуто. Возможна связь с библейским сюжетом рождения пророка Самуила у святой пророчицы Анны, страдавшей бесплодием и давшей зарок, если Бог пошлет сына, посвятить его Господу «на все дни его жизни».
Упавшей сосне («Конец и бурям и покою…»). Елена (Элеонора) Генриховна Гуро (1877–1913) — поэт, прозаик, художница. О дружбе М.-М. с Гуро см. в послесловии. Эпиграф — цитата из книги: Гуро Е. Шарманка. СПб., 1909. С. 79 (у Гуро: «Упала сосна. Триста лет стояла она и упала сегодня ночью»).
«Ловлю потаенные знаки…». Уси Кирка (Уусикиркко, фин.) — Новая Церковь. Село до 1939 г. входило в состав одноимённой волости Уусикиркко Выборгской губернии Финляндии. С 1948 г. переименовано в Поляны, поселок в Ленинградской области. Здесь была дача Е. Гуро, где она и скончалась в апреле 1913. Над ее могилой М. Матюшин сделал крест из сосны. Это и предыдущее стихотворение М.-М., видимо, написаны на смерть Е. Гуро.
«Паруса утопают крылатые…». Гунгебург (нем.) — до 1922 г. официальное название курортного эстонского городка Нарва-Йыэссу (довольно популярного: здесь, например, познакомились девочки Аня Горенко и Валерия Срезневская).
«Мы утонули в свете первозданном…». Удриас — дачное место Эстляндской губернии, Везенбергского уезда, на берегу Финского залива. Соседствуя с Силломягами, Меррекюлем, составляет непрерывный ряд дачных местностей, тянущийся вдоль южного берега залива.
Страсть («Отовсюду веют, реют крылья…»). 14 апреля 1949 г. М.-М. записывает первую и последнюю строфы и комментирует: «Я поняла, что в Любви (с большой буквы) может одухотвориться ее чувственная сторона, перестать быть чувственной (Встреча с М.[В. Шиком])». 18–19 февраля 1952 г. М.-М. писала в дневнике, что запечатленный в стихотворении «чувственный момент благодаря повышенному религиозному состоянию души даже и Л.Н. Толстой не осмелился бы свести к “похоти”». «Иже херувимы» — первые слова из православной литургической «Херувимской песни». О Михаиле Владимировиче Шике (1887–1937) см. в послесловии.
«Все триедино во Вселенной…». Опубликовано в журнале «Русская мысль» (1914. № 10. С. 106).
«Кораблик белый…». Романова Анна Васильевна (урожденная Вышневская, 1873–1968) — подруга М.-М. Первая жена писателя Пантелеймона Сергеевича Романова. В 1920-е гг. стала духовной дочерью о. Сергия (Мечева). Взяла на себя заботу о воспитании четверых детей Мечевых, оставшихся в 1932 г. на попечении родных — после ареста священномученика Сергия, а затем и его жены. Работала в Земской управе, затем в Центральном Статистическом Управлении. См. о ней: Бирукова Е.Н. Душа комнаты (Московский журнал. 2004. № 8); Бессарабова. Дневник. (По ук., особенно с. 698–699). Документально подтверждено (письма М.В.Шика Н.В. Шаховской, семейный архив Шиков и Шаховских) пребывание М.-М. (и Шика) в Варшаве в марте-апреле не 1913, но 1914 г.; однако в списках О. Бессарабовой под стихами дата «1913».
«Милый друг, мне жизнь не полюбить…». Второе четверостишие записано в дневник 6 марта 1949 г. с переменой в третьей строке: «Пусть моим не будет никогда». Лазенки — прекрасный ландшафтный парк в Варшаве. В стихотворении описан знаменитый «Дворец на водах» в Лазенках.
«Как вожделенна страна познания…». Опубликовано в журнале «Русская мысль» (1914. № 10. С. 105).
«Запушил мое окошко…». Яхонтово — тульское село. Ср. запись в дневнике М.-М., сделанную после известия о смерти Пантелеймона Романова: «Так мало и бледно написалось о смерти Романова. Хотела отметить некоторые наши встречи, разговоры, некоторые из мыслей его. И не выйдет, чувствую. А ведь в прошлом был это друг. Были длинные прогулки ранней весной в Яхонтове (именье его крестной матери). Были зимние вечера там же, во время которых так много и доверчиво делился он со мной всем, что видел, слышал, передумал за свои 25 лет» (12 апреля 1938 г.).
