Ника Соболева - Избранное. Стихотворения

Мне веймаранер не приснился,
Воочью видела его.
По телу бархат в сталь лоснился,
Глаза, как солнца, у него.

Янтарный блеск их покоряет,
И если грусть в душе твоей,
Он сердце лаской озаряет,
Лучистый взгляд, он всех теплей.

Пёс человеку весь подобен
И так задумчив, молчалив,
Миролюбив, совсем не злобен,
Умом он в поиске пытлив,

По птице славная ищейка,
Хоть в прошлом шёл на кабана.
С изгибом серебриста шейка
Красиво в стойке замерла.

С асфальтом ночью он сливаясь
Как призрак с фарами стоит.
Он ходит, с воздухом сживаясь,
Бесшумный шаг пружинит, бдит…

И для фотографа находка:
Умеет паузу держать,
Легка модельная походка,
С достоинством сидеть, лежать…

В глазах заоблачной лазури
Нечеловеческая грусть,
И, словно в оксидной глазури,
Всю жизнь в них небо будет пусть.

За мордой бархатной доверье
И понимание души,
Но при чужих он тих за дверью,
Его смотри не тормоши.

Его движения – легато,
Он обтекаем, как дельфин,
Щенячья морда простовата,
Открыто смотрит веймарин.

Лазурь в глазах с небесным светом
Завладевает всей душой,
И на улыбку вам ответом
С признанием в любви большой

Прыжки с азартом и весельем
Никак раздеться не дают,
Успокоительным как зельем
Все нервы в норму приведут.

И лёжа на передних лапах,
Хвостом виляет и визжит,
Несёт один, второй уж тапок
И за игрушкою бежит.

Он на тебя идёт открыто,
Большою лапой давит пол,
Ни дня не может быть забыто,
С ним поиграешь и в футбол.

В душе не грусть, а ликованье
И раздраженья нет давно,
Щенка то дивное названье,
Ах, веймаранер в серебро.

Придёт то время, повзрослеет,
Взгляд жёлтым солнцем загорит,
Он за хозяина болеет
И сердце каждый день бодрит.

Небесных глаз чиста отрада,
Но с возрастом сквозь жизни зной
Перецветает синь куда-то,
Застывшей делаясь смолой.

Но в нём по-прежнему всё мило,
Живёт достоинство с игрой,
Его душа чтоб не грустила,
Пройдись по лесу в выходной.

Притягивает всех охота,
А он живёт и дышит ей,
Его энергия, забота
Тебя чуть сделают смелей.

Подкравшись тихо, затаится,
Потом движение одно,
Под солнцем серебро лоснится,
А утка взмыла высоко.

И выстрел громкий раздаётся,
Вспугнувши тихий, мирный лес,
И птица с жизнью расстаётся
И камнем падает с небес.

И средь травы, и из болота
Достанет, в руки поднесёт,
Его любимая работа –
Охота – жизнь ему даёт.

Вы видели в лесу виденье:
Средь яркой зелени густой
Вся в красном дивном облаченье,
Как пламя спорит с темнотой,

Собака яркого каштана?
То для художника сюжет,
Ирландский сеттер из фонтана
Эмоций брызжущих. Поэт

Возможно, описать бессилен
Картины этой красоту,
И в слове хоть и щепетилен,
Из мысли гонит немоту.

Своим окрасом он закатным,
Лучом сияющим несёт,
По лесу мчится и каскадным
Хвостом виляет, и зовёт.

Глаза игристые открыты,
И дышит часто и свежо,
В нём капли чувства не прикрыто,
Всё хаотично, озорно.

Он красным деревом весь в блеске
Сияет в стойке на лугу,
Как шёлковые занавески
С груди по низу, по хвосту…

Прямая шерсть всё облегает,
Спускаясь чуть не до земли,
И разом это оживает,
Лишь только сделает шаги…

Свободны, мягки все движенья,
С бегущей гладкостью волны
Так продолжением сложенья
Потоки тёмной рыжины

Ему каштановые служат,
И уши длинные блестят.
Любому голову он вскружит –
Легки шаги, глаза горят.

И тёмной ржавчиной сверкая,
Притягивает как магнит,
К земле то грудью припадая,
Он зайцем солнечным манит.

Источник вечного движенья
От предка с огненным пятном,
От красно-белого смешенья
В томате он сейчас сплошном.

И одержимый до охоты
Он хочет бегать и играть,
Не устаёт и от работы –
Подстреленную птицу брать.

Её бездвижно выжидает,
Бесшумно крадется за ней
И на крыло вдруг поднимает
Средь камышей, кустов и пней.

Вот к облакам она взмывает,
Подстреленная, вниз летит.
Её он ищет и хватает,
С добычей уж у ног сидит.

Он, может, каплю подуставший,
Виляет огненным пером,
Но, вновь к земле на грудь припавший,
Таится где-то за кустом.

Английский сеттер Лаверака
В охоте, играх холодней.
Он уникальная собака –
И легче, вдумчивей, верней.

Любимы в мире, небывало
Они изысканны, живы.
Природа шерсть им расписала:
В веснушках морда, как милы!

Но было время упущенья,
И их коснулась доля зла,
От Тома Стидмана скрещенья
Мольвейдов выросла стена,

Хотя, возможно, с чудным типом.
Но честно всем, грустя, скажу,
С большой натяжкой, с диким скрипом
Хвалу селекции пишу.

Плечо прямое, взгляд усталый,
Всё для диванов с выставки,
Их корни с славой небывалой
Им дали прутья-позвонки.

Они и гибки были в прошлом,
И меньше веса, и шерсти,
А стали в одеянье пошлом
Не для охоты – для тоски.

Как крылья бабочки открыли,
Махра тяжёлая – ворсин,
Не для степной всё это пыли,
Не для болота и трясин.

И вот стоят подряд прегорды,
Высоки, стройно-тяжелы,
Отсутствующие в них морды,
Поставлены для красоты.

Что дальше в жизни будет этой?
Диван, тарелка, пустота.
Зашоренною так по свету
Идёт бессмысленно судьба.

И горько было бы представить,
Что можно чудо из пород
Ходить по выставкам заставить,
Отвергнув зов его природ.

Возьми же след, почувствуй утку
И в полевую стойку встань,
Прими селекцию за шутку,
Охотником ты снова стань.

И запах леса, всей природы
Пробудит истину в крови,
И след прекрасной в крап породы
Ворвётся снова по любви.

Он совместит и роскошь цвета,
И гордый, неуёмный нрав,
Охоту ночью до рассвета,
Всю в лапы власть себе забрав.

Он будет чуять и таится,
И от стрельбы лежать к земле,
И снова по лесу носиться
С желаньем быть на высоте.

Ты всех красивее, бесспорно,
Весь белый в чёрном бисере,
Иль солнцем окроплён проворно,
Как в искрах красных на заре.

Ты не из солнца, как ирландец,
И не из буйности его,
Ты не тяжёлый, как шотландец,
С них середину взял живо.

И снежной платиной бросая,
Красивой тенью в мир вошёл,
Ещё ты верно не борзая,
Но элегантность превзошёл.

Английский стиль всего дороже,
Хоть мельче он, но хвост пером
И взгляд острее, ясный, строже,
С спокойным вдумчивым теплом.

В нём холод хоть и пребывает
От альбионовой страны,
То мрамор шерсти облегает
Великий пламень доброты.

Ореха тёмного сиянье
Запасть умеет всем в сердца,
В нём нежность, гордость, обаянье
И шёлком ворс висит слегка.

На задних лапах волн очёсы,
Упругость, сводистость стопы,
Наклонны пясти не раскосы,
Изгибы тела все видны.

Шерсть понизу с груди струится,
Хоть в крапе он или в мазках,
От солнца ль, от луны ль лоснится,
Весь в искрах дивных и в лучах,

Иль в триколор удачей мечен
На счастие в дом пёс пришёл,
Природой красочно отмечен,
Хорошую там жизнь нашёл.

Крахмальное перо по ветру,
И нос по следу устремлён,
И тридцать раз по километру
Ты в день летаешь от пелён.

И до России пса со славой,
Что гонит в кровь адреналин,
Средь завезённых мощной лавой
Был чёрно-пегий люеллин.

До революции у Дица
Трёхцветный Роджер верно жил.
Потомство им теперь гордится,
Селекции он послужил.

И вот как будто по веленью,
Волшебной палочки лишь взмах,
К густому шёлка обрамленью
Чутьё вернулось на полях.

Несбыточной мечтой манящей
В России выведенный тип
С роскошной шерстию струящей
Имеет чёткий генотип.

Образовав стандарт на блеске,
Так ловко в Штатах уж слились
Американские подвески,
Пюрсель! Мечта твоя, проснись.

Красив и холоден, с дивана
На пьедестал поставлен он.
Прямою гибкостию стана,
Скажите, кто не покорён?

Но всё ж люблю тебя на воле,
Мной европейский микс любим,
Он для всего, и в доме, в поле
Окажется везде своим.