Ознакомительная версия.
Топи чужих. Свои – халва халвой,
Свой свят монах, своя невинна дева,
Чужие – зло.
Ты возродишься картофелем,
Клубнем в дырявой авоське.
Ах, мефистофельским профилем
Не улыбнуться по-свойски –
Режет ухмылка бесовская
Бритвою, кухонным ножиком.
Грязен картофельный социум?
Выпадешь – жалуйся боженьке.
Топаешь гневною ножкою,
Машешь дырявою ложкою…
Ты возродишься картошкою,
Впрочем, и жил ты картошкою.
«Вот беда! Скажите, чем мне …»
Вот беда! Скажите, чем мне
Вас увлечь без приключений,
Без стрельбы и шпаг,
Без разбойничьей харчевни,
Чертовщины под сочельник,
Бешеных собак?!
В битве-бритве, треске-блеске,
В беготне, пальбе, бурлеске
С драками и без,
В мелкой клиповой нарезке,
В королевиной подвеске –
Там ваш интерес.
Я уже кручусь юлою,
С ятаганом под полою,
С бластером в руке –
Скушай ложечку, красавец!
Темы скользкой не касаюсь,
В рыжем парике,
В пестрых тряпках, в ярком гриме,
В Средиземье, Древнем Риме,
Так его растак,
На задворках балагана
Персты зябкие влагаю
В язвы от креста.
Года получше, года поплоше,
То взлёт, то хлоп –
Змею сегодня сменяет лошадь,
Ну что ж, в галоп!
Рванем наметом за синей птицей,
Вся грудь в крестах:
Удаче – сбыться, добру – случиться,
Да будет так!
«И тогда мы, брат, вложим шпаги в ножны …»
И тогда мы, брат, вложим шпаги в ножны,
Пистолеты заткнем за пояс,
И узнаем, брат, что смущаться можно,
И любить, душой беспокоясь.
Мы увидим, брат, что финал счастливый —
Не насмешка неба над нами,
И листва акаций гремит под ливнем,
И минует остров цунами.
И тогда мы, брат, станем третьим-лишним,
С пистолетом нашим и шпагой,
Да простит нам наши грехи Всевышний
Над приютом храмов и пагод.
Ах, какие у меня
Рейтинги,
То встают, то вниз бегут,
Лапочки,
Вот в колокола звенят
Сплетники,
Вот мне белые несут
Тапочки.
Я сижу, пью вискарёк,
Радуюсь,
Жги-выписывай, строка,
Аусвайс!
Не снижаю в Рагнарёк
Градуса,
У меня от сорока,
А у вас?
Искусство жить с искусством умирать
Стыкуется всей плоскостью решений,
Поскольку мир – и я – несовершенен,
А обретений больше, чем утрат.
Искусство умирать с искусством жить
Ничем не сходны. Это ли не правда?
В изяществе рапирного парада
Скрываются мясницкие ножи.
Без парадоксов трудно рассказать
О том, чем жив и как продлишься дальше,
Но грезит чистый до-диез о фальши,
И остро пахнет майская гроза.
Смотри же мне в глаза.
Сказал, в глаза!
«Чтобы ножки не устали …»
Чтобы ножки не устали
От хождения,
Я сижу на пьедестале
В день рождения,
Попиваю коньячок
С умильной рожею…
А я чо? А я ничо!
Я новорожденный!
«Обычай есть у Громова …»
Обычай есть у Громова
Для дальнего и близкого –
Нальет немного рому вам,
Нальет немного виски вам,
Затем начнется бренди ли,
Коньяк ли, цинандали ли…
И вот уже зафрендили,
Ни разу не скандалили!
«Вы жрете вчерашних кумиров …»
Вы жрете вчерашних кумиров
Без соли,
Без масла,
Без хлеба.
Сбродило вчерашнее миро,
Вчерашнее зеркало слепо.
Вы жрете вчерашних кумиров
С причмоком,
С отрыжкой,
С ухмылкой.
Как славно, как клёво, как мило –
На мыло, на мыло, на мыло!
Любили, верней, обожали,
И гвозди
В ладони
Сегодня.
Не жаль их, ни капли не жаль их —
На всё лотерея Господня.
Какой-то десяток столетий,
И в кассе сыграет билетик.
«Подключился навек, не разово …»
Подключился навек, не разово:
Инсталлировать! Да. Нет.
Ваше слово, товарищ браузер!
Жизнь закончилась.
…интернет.
Он – капитан, и родина его – Марсель,
Он обожает споры, шум и драки,
Но у него в Японии сэнсей,
Суровый дедушка из Нагасаки…
У дедушки мозоли на руках
И мышцы от затылка и до сраки,
И по ночам матросов в кабаках
Колотит дедушка из Нагасаки.
Кинжалов кованую сталь
И кимоно из шелка цвета хаки
Везет из дальних рейсов капитан
В подарок дедушке из Нагасаки.
А дед ладонью рубит кирпичи,
А дедушка хорош в портовой драке,
И вечерами ката Шисочин
Танцует дедушка из Нагасаки.
Вернулся капитан издалека,
И он узнал, что джентльмен во фраке
Однажды, накурившись терьяка,
Влюбился в дедушку из Нагасаки.
Они теперь в Америке живут
И медитируют в законном браке…
Уходит капитан в далекий путь,
На поиск дедушки из Нагасаки.
Мой внук Эрнест Алексеевич, серьезный мужчина трех лет от роду, зашел с мамой в магазин. У входа располагались полки с игрушками, где Эрнесту Алексеевичу предложили выбрать себе машинку. Он решил, что здесь стоят машинки мелкие и не слишком привлекательные, и предложил идти дальше, туда, где ждет счастье. Но дальше игрушки закончились и начались суровые будни: продукты, зубная паста… Пройдя магазин насквозь, Эрнест Алексеевич остановился у выхода, посмотрел на свои пустые руки и громко закричал на весь магазин:
– Спасите! Меня обманули!
…почему, читая сообщения экспертов и знатоков, стратегов и политологов, патриотов и отцов отечества, я все чаще слышу голос трехлетнего ребенка, оставшегося без машинки?
Когда все будет хорошо,
А это будет, вне сомнений,
Я соберу в один мешок
Весь хлам своих стихотворений.
Дичь, неформат, цена – пятак,
Шаги крестового похода…
Я сборник назову вот так:
«Стихи 14-го года».
«Меня окружают сплошные эксперты …»
Меня окружают сплошные эксперты,
Они утверждают: «Поверьте! Проверьте!
Мы в курсе, откуда, куда и почём,
И в геополитике тоже сечём!»
Они генералы, ракетчики, мэры,
Они буржуа, революционеры,
Они – мастера партизанской войны
И в тактике ядерной тоже сильны.
Эксперты, эксперты, эксперты, эксперты –
Есть люди в футляре и люди в конверте,
Есть люди в сортире и люди в степи,
Есть люди как люди – и люди в сети.
Неважно, какой ты, зачем ты и чей ты,
А важно, что бьешься, как килька в ячейках,
И жабры топыришь, и пучишь глаза…
Ах, рыба, ну что ты мне можешь сказать?
«Друзья дерутся страшнее всех …»
Друзья дерутся страшнее всех –
За бороду, пальцем в глаз.
Стою в кровавой ночной росе,
И вряд ли в последний раз.
Сейчас ударят ножом в лицо,
Забыв, что ножом нельзя…
Друзья смыкают вокруг кольцо,
Люблю вас, мои друзья.
Слышу взрывы вдалеке –
Это брат идет на брата.
К счастью, вместо автомата –
Монитор да мама-плата,
Мышка в правом кулаке.
Чья промашка? Чья вина?
Все угрюмы, все сердиты,
Громко: «Это вы бандиты!»
Хором: «Ваши байты биты!»
Ах, гражданская война…
«Когда тебя заставят выбирать …»
Когда тебя заставят выбирать,
Вбивая в черно-белые расклады,
Не выбирай.
Восторженность награды,
Прекрасная возможность умирать
За то и это,
Шанс возглавить рать
И с мертвецами выйти на парады,
Венец терновый, адские услады –
Все прах.
Все – тлен.
Все – пена через край.
Заставят выбирать – не выбирай.
Интернет, диван-кровать,
Кофе с круасаном —
Все готовы воевать,
Каждый самый-самый.
Испытаем-ка судьбу,
Украинец с русским,
Лишь бы дали ноутбук
На окопный бруствер!
Мои друзья писали про войну
Вчера. Позавчера. Сегодня пишут.
Они все знают, помнят, видят, слышат,
Они войной, как кислородом, дышат,
Они тугую дергают струну
И сочиняют марши, марши, марши…
Вот это наши. А вот это ваши.
А тех, которых – в гроб иль на Луну.
Молчу, пью чай, храню свои табу –
Я на Луне войну видал в гробу.
«Правды строятся поротно …»
Правды строятся поротно,
Правды маршируют в ногу,
Правды ходят с автоматом,
Правды носят камуфляж.
На обочине в кювете
Догорает труп неправды –
Бесполезной, безоружной,
Одинокой, в пиджаке.
Ознакомительная версия.
