Послание
Подушки и столы великолепны
А освещенье лучшим быть желает
Все восемь окон в сад глядят глубокий
И запах надо вам сказать мешает
Настолько он силен и так тягуч
Что хочется забросить все занятья
И просто посидеть… пол мог быть много лучше
Обои хороши а кухня в пятнах
Ну в общем я решил что это нам подходит
Цена хоть велика — но жизнь-то ведь уходит
Хочу вставая окна открывать лишь в сад
Нельзя быть медленным уже схватить спешат
Наведывались некоторые люди
Но нам хозяин обещал и так и будет
Мы снимем этот дом и ты езжай во вторник
А то я тут один как будто я затворник
Уже тут говорят — а где его жена?
А некоторые — мол а есть вообще она?
Пятница. Ничего нет
последняя скотина с последним дедом
занята скудным обедом
на краю холодного холма
Тропинки по которым летом ходили
Люди. собаки. ежи
Завалены листьями скользкими
И только глухой ненасытный дед
Дает последний обед
А земля вольная пустая бессмысленная
Нечего ей предложить купить
И небо такое
Словно вот-вот появится
неземная девочка в белом платьице
Все листья больше. все они хуже…
Все листья больше, все они хуже
Более черны более желты
Действуют сильнее на мое самочувствие
И пустые ветки и пустынные поля
Кто может знать — никто не знает
Может я последнее донашиваю пальто
И вчера в парикмахерской остались
Волосы которые не оценил никто
Я в мыслях подержу другого человека…
Я в мыслях подержу другого человека
Чуть-чуть на краткий миг… и снова отпущу
И редко-редко есть такие люди
Чтоб полчаса их в голове держать
Все остальное время я есть сам
Баюкаю себя — ласкаю — глажу
Для поцелуя подношу
И издали собой любуюсь
И вещь любую на себе я досконально рассмотрю
Рубашку
я до шовчиков излажу
и даже на спину пытаюсь заглянуть
Тянусь тянусь
но зеркало поможет
взаимодействуя двумя
Увижу родинку искомую на коже
Давно уж гладил я ее любя
Нет положительно другими невозможно
мне занятому быть
Ну что другой?!
Скользнул своим лицом. взмахнул рукой
И что-то белое куда-то удалилось
А я всегда с собой
И лесом синими краями
и серединой кровяною
Все осени по случаю дымилось
Ах не было и нет примеров
чтоб блудный сын когда-нибудь вернулся
непрочно его пятка выступает
из мрака длинношерстого
Бывало
что пятку целовал отец замшелый
банкир зеленый часовщик сутулый
Но блудный сын
укравши дорогой прибор столовый
в свои мытарства углублялся снова
И так всегда
и не успеет
отец отстроить здание доверья к сыну
Уже он возвращается и молит
приняли стены и чтоб мать простила
и старый водоем его купал
Фантазия необъяснимо больно…
Фантазия необъяснимо больно
По рекам протекла
и лист кувшинки водяной задела
и домик над водой
Пятнадцать лет вам было
и полон молока ваш взор покатый сладкий
и глупая красивая головка
и выраженье рук и глаз как телки
коровки молодой и наливной
Так вы гуляли
голубка сжимая
и гладя полною рукой
И нищими казались я и мой больной приятель
А как бледны!
А на лице как много пятен!
А вы чужды застенчивости гнили
полуодетая вы по двору ходили
Да что-то есть в пиршественной свободе!..
Да что-то есть в пиршественной свободе!
Ведь несомненно некий дух парит
Над каждым из бокалов низко-низко
туманными крылами шевеля
В пиршественной свободе от друзей
В роскошной одиночности своей!
Когда Фонвизин пьет за Третьякова
Вдова подмешивает в рюмку Мышьякова
Густую соль. Смеясь над ним слегка
И вытираясь кончиком платка
И существует счастие друзей!
Вон к Каратыгину они прильнули
Все четверо пьяны. один сильней
А два других без памяти заснули
Но кто сидит задумчив и угрюм
И на пиру забот не оставляя
Испытывает свой надменный ум
В насмешках над другими заостряя
Ты брось пожалуй этот свой забот
И не гневи старательных хозяев
Открой пошире красногубый рот
И лей в него. Не выходи из общих краев
То в трезвой жизни очень хорошо
Получше быть других и поумнее
А в пьяный день приятнее всего
Так пьяным быть как все. нисколько не трезвее!
Гигантски мыслящая кошка…
Гигантски мыслящая кошка
все смотрит в черное окошко
она еще не говорит
но в ней есть многое сидит
болтает многими ногами
хвостает мягкими хвостами
А человек ее схватив
и на колени посадив
Животных два с собой сдружились
живут совместно поселились
Довольны и играть в обед
Под диковат вечерний свет
Ух ты морда что ты скалишь
Свои зубы как в белке
и слюна твоя застряла
и пыльца на языке
Вид любого поселенца
А внутри же головы
совращение младенца
среди полевой травы
Щекотание под мышкой
красна потная рука
ух ты морда ух ты рожа
внешний облик паренька
Соколов сидит на лавке
К Соколову подхожу
— Ты Прокопченко не видел?
Соколову говорю
Соколов в плаще и шляпе
Надвигается октябрь
Крупных листиев паденье
слышен слабенький ответ
«Да он счас придет сюда же
он пошел купить конфет»
Я сажусь «до» Соколова
Жду Прокопченко все нет
Наконец и он приходит
он недавно поженился
взял женой Марину вроде
Мы сидим. паденье листьев
Красный парк в этом году
Никуда никто не едет
Лишь Прокопченко женился
С Соколовым ухожу
Красный парк в этом году
Ты любил березки из родного края…
Ты любил березки из родного края
Ты любил машину на горе
Воду подымала воду опускала
Листьями заброшено поле в сентябре
Поступил в отделе темных кадров
на работу в городок и там
просидел на почте письма разбирая
целых тридцать лет притом
Выйдешь после службы
уже заходит солнце
Возле тихих лавочек метется сор
красные травинки продолжая нюхать
ты в мундире движешься через двор
Под монотонную и трагическую музыку…
Под монотонную и трагическую музыку
Я живу на земле
Каждый мой день низвергается вниз с обрыва
шум могущественный подымая
Каждый мой день…
и звериные вскрики в груди…
и моря матерьяла в руках
продвигаются в нитку с иголкой
и моря матерьяла в руках
тканей длинных широких…
И мой труд низвергается шумным потоком
я большое имею значенье
и мой труд бесполезный
и пенится он каждый день…
И еда и еда меня медленно так
торжественно кормит
только луч упадет
я на кухне сижу и питаюсь немного
и немного копченая рыба идет
А в руке столько соли белеет
И вот я обрушил
эту соль на свой хлеб
на мой бедный испуганный хлеб!!!..
