(III, 55–57)
9
Избавившись от бурь, пришли мы к островам,
Стоящим посреде Ионических вод,
Что греческий народ Строфадами зовет.
Со злой Целеною в них гарпии живут.
Противнее нигде чудовищ оных нет,
Ни злейшей язвы ад на свет не испускал.
Имеют женский зрак ужасные те птицы,
И ногти острые, и смрадно гноем чрево,
От гладу завсегда бледнеет их лице.
(III. 209–212; 214–218)
10
Он чуть сказать успел, уже с верьху горы
Спускается к водам великая громада,
Ужасный Полифем идет между овцами,
Лишенный зрения и скверный изувер
Несет рукою дуб, и тем дороги ищет.
Зубами заскрыпел и с стоном в море вшел
Едва во глубине до бедр достали волны.
(III, 655–659: 664–668)
11
Уже слух по градам быстро течет ливийским;
Во всей подсолнечной сего зла злее нет.
Проворна и бодра, растет в пути своем.
Мала в рождении, и ходит боязливо,
Но вскоре до небес главу свою возносит.
Под каждым та пером имеет быстры очи,
И уши, и уста, гласящи беспрестанно.
(IV, 173–177; 181–183)
12
Что делать ныне мне презренной от троян?
Или уж мне просить нумидских женихов,
Которых столько крат супружество отвергла?
Или идти вослед за флотом илионским?
И взять себе в закон изменников приказ,
Которой все мои услуги позабыл?
Но если погонюсь за дарданским пришельцем,
То кто на гордый флот меня троянский примет?
Еще ль не чувствуешь, коль лжив есть сей народ?
И что? Или одной идти за оным вслед?
Или с пуническим мне войском устремиться
И паки изнурять в волнах народ сидонский,
Которой чрез моря недавно привела?
Не лучше ль умереть и жизнь мечем пресечь?
(IV, 534–547)
441
13
Уже, всходя, заря на землю сыплет блеск,
Восстав с багряного Тритонова одра.
Дидона на свету с высокого чертога
Узрела, что уж флот отходит парусами
И что на берегу матросов больше нет;
Ударила рукой в свою прекрасну грудь
И, волосы свои терзая, говорит:
«О боже мой! Уйдет пришлец сей, насмеявшись?
Или не хочет град за ним бежать в погоню?
И карфагенской флот ограбить их судов?
Расправьте парусы, с огнем гребите вслед.
Но что я говорю? где я? и где мой разум?
Тебя злой рок постиг, несчастлива Дидона!
Тогда б то говорить, когда давала скиптр.
Таков мне верен тот, что отческих богов
И в старости отца из пламени исхитил.
Не можно ль было мне терзать его на части?
Убить товарищей и сына умертвить,
И члены бы его отцу во пищу дать?
Но счастье на бою сомнительно. Да пусть бы.
Кто хочет умереть, кого ему бояться?
Сожечь было весь флот, и сына и отца
Тем жаром истребить, и вдруг саму себя
Истнила и сама поверглась бы на них.
О солнце, что на всю вселенную взираешь,
И знающая всю тоску мою, Юнона,
Прозерпина, и вы, о мстящие фурии
И боги умереть желающей Дидоны!
Внемлите и мою услышите мольбу.
Когда Зевес судил, чтоб лютый сей злодей
Достигнул до земли и до брегов гесперских,
Что рок так положил и пременить не можно,
То пусть хотя его жестока мучит брань;
Изгнан и отлучен от сына своего,
Пусть просит помощи, зря злую смерть другов.
И как уж заключит поносный мир с врагами,
То пусть тогда, своим не насладився царством,
Не видев радости, безвременно падет
И будет посреди песку непогребен.
Сего прошу и дух мой с кровью проливаю.
(VI, 584–621)
14
Иные на горы катают тяжки камни,
Иные к колесу привязаны висят.
Тезей сидит, к горе прикован раскаленной,
И будет век сидеть. Флегей в гееннском мраке
Ревет и жалостно других увещевает:
«Вы, сильны на земли, на казнь мою взирайте,
Судите праведно и бога почитайте».
(VI, 616–620)
15
Засватает тебя, Беллона, о девица!
Приданым будет кровь троянска и рутульска.
(VII, 318–319)
16
Что? разве ты понес, о Турн, труды вотще?
Уступишь ты свой скиптр троянским беглецам?
Латин уж не тебе, но им отдать намерен
Лавинию свою, придано и наследство,
Что всё ты заслужил сам кровию своей.
(VII, 421–425)
17
Меня, меня, я здесь, мечем своим пронзите.
(IX, 427)
18
Не стыдно ли уж вам сидеть в осаде снова
И смерти ждать в стенах? вы двожды взяты в Трое,
Улисса нет у нас, у нас Атридов нет.
Жестокой наш народ от роскошей бежит.
Мы хладною водой младенцов укрепляем,
Подрослые в лесах всегда зверей гоняют.
Но вас багряная одежда украшает;
Вы любите плясать и в роскошь отдаваться.
443
Подите по горам Диндимским за свирельми:
Венера вас зовет тимпаном и трубами;
Оружие свое мужчинам, нам, отдайте!
(IX, 598–620)
19
Вот, троянин, поля, что ты искал войною,
И вот Гесперия. Измерь, лежа убитый.
(XII, 359–360)
1
Гоняет волка лев, а волк гоняет козу,
Коза гоняется за мягкою травою.
(II, 63–64)
2
Волы несут домой повешенные плуги.
(II, 66)
3
Скажи, в каких землях, то будешь ты мне Феб,
Не больше трех локтей открыты небеса.
Где именем царей украшены цветы?
Как скажешь, то владей Филлидою один.
(III, 104–107)
4
Небесной красоте дивится чистый Дафнис,
И видит облаки и звезды под ногами.
(V, 50–57)
5
Обводит дерзкого корой сестр Фаэтона,
И ольхи на земли высокие рождает.
(VI, 62–63)
1
В той маленькой плоти великий дух имеют.
(IV, 83)
2
Печальную любовь на лире услаждая,
Тебя, сладчайший муж, тебя един на бреге,
Тебя в начале дня, тебя пел в позный вечер.
(IV, 464–466)
Насмешка остротой скорее проницает
И важные дела свободно пресекает.
(I, 10; 14–15)
1
Трикраты страшные власы встряхнул Зевес,
Подвигнул горы тем моря, поля и лес.
(I, 179–180)
2
Уже юг влажными крилами вылетает,
Вода с седых власов и дождь с брады стекает,
Туманы на лице, в росе перната грудь.
Он облаки рукой едва успел давнуть,
Внезапно дождь густой повсюду зашумел.
(I, 264, 266–269)
445
3
Из рук мужских назад поверженные камни
Прияли мужеск вид, из женских рук вид женский:
Оттуду род наш тверд и сносит труд великий.
И тем, откуду взят, довольно доказует.
(I, 411–415)
4
Беда мне, что трава любви не исцеляет,
И чем я всех лечу, то мне не помогает!
(I, 523–524)
5
Едва она свою молитву окончала,
Корой покрылась грудь, оцепенели члены,
И руки отрасльми и ветьвями власы
Глава вершиною и ноги корень стали.
Однако Феб любя, к стеблу рукой коснулся,
Почул, как бьется грудь под новою корою.
(I, 548–554)
6
Поставлен на столпах высоких солнцев дом,
Блистает златом вкруг и в яхонтах горит,
Слоновый чистый зуб верьхи его покрыл,
У врат на вереях сияет серебро.
Но выше мастерство материи самой:
Там море начертал кругом земли Вулкан,
И землю, и над ней пространны небеса.
(II, 1–7)
