class="empty-line"/>
То, как отжившие элиты
Сдувает ветер-суховей,
Как истребить антисемитов
И праздновать резню открыто,
В девятой речь пойдёт главе.
Глава 9. Чем заканчивается борьба элит
В империи персидской были
Сто двадцать с лишним областей.
Десятки в них народов жили,
Трудились, надрывали жилы
На благо родины своей.
Мир социальный крайне ломкий.
В империи жить каково,
Где нравы дики и жестоки
И межэтнические тёрки
Не редки… Как же без того?
Взялись неведомо откуда,
Чужие, что тут говорить,
На ипотеках и на ссудах
Жиреют… Взгляд трезвеет мутный -
Что делать? — Взять и поделить!
Так грабь награбленное. Силой
Оно сподручней чем украсть,
(И как неоднократно было)
Чем долг вернуть — поднять на вилы,
Когда поддерживает власть.
Но власть не может без обманов,
Меняет мнение вконец -
Вчера пришёл указ Амана,
А нынче, что совсем не странно,
Евреи снова на коне.
И в день тринадцатый Адара
Всяк задолжавший нищеброд
Готов был со своею шмарой
Снять все долги одним ударом…
А вышло всё наоборот.
Сменилась власть под Артаксерксом.
Аман повешен, Мардохей
Его сменил, хоть не был персом.
Теперь, чем драть кому-то пейсы,
Спасайся сам, раз не еврей.
Евреи и без власти высшей
Имели тайные ходы,
Теперь, когда указы вышли,
Пока в них не вогнали дышло,
Сомкнули стройные ряды
И в целях самообороны
В любых общественных местах
Всех обзывали непристойно,
Ножи готовили, патроны…
Напал на все народы страх.
От той безрадостной картины
Начальники всех областей,
Краёв и кланов властелины
Дрожали как листок осины,
Ибо велик был Мардохей
И мог с поста сместить любого,
Пока царь бабник и алкаш…
Душила на евреев злоба,
Но лучше было полюбовно
Их поддержать и дать карт-бланш
На сборы, факельные марши,
Свободу слова, то да сё.
Когда же чёрный весь от сажи
Еврей обидчиков накажет,
Оно, глядишь, и пронесёт.
И наступил тот день возмездья,
Когда евреи поднялись.
По спискам, где поставлен крестик,
В квартиры, комнаты, поместья
Как по команде ворвались
Врагам отпор дать в коем разе.
Весь день (а в Сузах аж два дня)
Согласно высшего указа,
Воспетая потом как праздник,
Шла беспримерная резня!
По воле собственной нацистов,
Как им удобней убивать,
В ход шли мечи, серпы, канистры -
Ведь что касается убийства,
Фантазий им не занимать.
Да и врагов было довольно
В тот малонаселённый век -
Лишь в Сузах, городе престольном,
Еврейская свобода воли
Пятьсот убила человек
И десять отпрысков Амана.
Рук не простёрли на грабёж
Сподвижников отца-тирана,
А резали всех как баранов.
Какой в столице был падёж,
Есфирь порадовать, царице
Царь об убитых сообщил
И, взгляд потупив, извинился -
Из областей, где что творится,
Он сведений не получил.
— Статистика у нас хромает,
Когда три пишет, два в уме.
Про всех убитых царь не знает,
Но что царица пожелает,
Он выполнит в один момент.
Когда мужчина благородный
От возбуждения дрожит
И обещает что угодно,
Его царице бесподобной
Мгновеньем нужно дорожить!
— Когда царю угодно будет
Порадовать свою Есфирь,
То пусть назавтра наши люди
К числу убитых по полудню
Добавят новую цифирь.
Десятерых сынов Амана
На древо вздёрни как отца,
А вкруг него под звук тимпана
Пусть люди пляшут непрестанно
Под ламца-дрица гоп ца-ца.
(Сыны Амана много раньше
Повешены в главе восьмой.
Писец, указ в неё вписавший,
Всю Книгу толком не читавший,
Халтуру взял на выходной).
Царь, подкаблучник в брачных узах,
Очередной указ изрек.
Царице не был он обузой
И к списку всех убитых в Сузах
Добавил триста человек.
Кто нищебродов убивали
Рук не простёрли на грабёж.
И что своё вернут едва ли,
Они про то прекрасно знали -
Ведь с неимущих что возьмёшь?
С указом, отданным царицей
Десятерых повесить чтоб,
Пришлось изрядно потрудиться –
Ведь жмурика вогнать в петлицу,
Что затолкать живого в гроб.
По всей империи евреи,
Чтобы потом спокойно жить,
В чужие вламывались двери
И всех мочили без истерик,
Едва услышав слово жид.
А как иначе можно было
Убитых столько им набрать,
Чтоб завалить все морги? Мыла
Во всей стране им не хватило,
В тот день все трупы обмывать,
Как требует того обычай,
Но для людей, а не врагов,
Которых семьдесят пять тысяч
Там набралось. До неприличья
Закон отмщения суров!
Весь день трудились за спасенье.
А на четырнадцатый день
Амара, под разлив весенний
Пошло повальное веселье,
Гуляли все, кому не лень.
Но то в провинции, в столице
Ещё на следующий день
По указанию царицы
По детским изумлённым лицам
Бить продолжал лихой кистень.
Оно понятно — самый крупный
Из всех персидских городов.
И думать было б просто глупо,
Что можно за один день в трупы
Всех превратить своих врагов.
Но в день пятнадцатый Амара
Уже гуляли до утра,
Влюблённые кружились пары,
Снимали стресс от всех кошмаров,
Ещё все трупы не убрав
Больших и маленьких злодеев.
Что делать, если наших бьют -
Про день спасенья иудеев
Есфирь царица с Мардохеем
О том указ свой издают.
— Отмщенье увековечить
Обязан избранный народ.
Итог еврейских дел заплечных
Как праздник должен быть отмечен
И отмечаться каждый год.
Пурим — два дня, от слова жребий,
Когда Господь не знал, как быть -
Жестоковыйных как отребья
Убрать иль дать самим евреям
Врагов их злейших погубить.
Метал Бог жребий — может статься
Такое в чьей-то голове,
Не будем в этом разбираться
И к сути дела возвращаться,
Изложенной в другой главе.
По всей стране число убитых
Даёт читавшим право знать -
Когда борьбу ведут элиты
И побеждают в ней семиты,
Какой итог всем нужно ждать.
Не надо людям опасаться
Простых евреев в западне
Догматов веры… Может статься
Кому-то лечь под англосаксов,
То их судьба куда страшней,
Чем всех загубленных в Есфире,
Великой Книге на века.
Без телевизора в квартире
Всё, что творится в нашем мире,
Мы в ней найдём наверняка.
На ум приходит Окуджавы
Стихов божественная вязь:
«Не раздобыть надёжной славы,
Покуда кровь не пролилась».
И чем значительней событье,
Тем больше крови вместе с ним.
Не суждено о том забыть тем,
Кто праздник празднует Пурим,
