нём см. комментарии к поэме «Автопортрет с Еленой» (том I).
«Горячие ворота вертелися на месте…» Стихотворение датируется 22 июня
ВТОРАЯ ТЕТРАДЬ
Три стихотворения из «Второй тетради» дублируются в других сборниках. Это «Я люблю тот шиповник младой…», «Школьница шепчет в корыте…» (см. в разделе «Не вошедшее в книгу “Русское”: из сборника “Некоторые стихотворения”») и «Вторая тетрадь грамматики…» (см. в разделе «Не вошедшее в книгу “Русское”: из сборника “Прогулки Валентина”»).
Во «Второй тетради» также содержится десять зачёркнутых автором стихотворений, не вошедших в данную книгу, и несколько незачёркнутых строк или строф, которые мы не можем классифицировать как отдельные стихи, но готовы привести здесь, в примечаниях.
* * *
Я пришёл в литературу
С окровавленной башкой
я литературу дуру
о́бнял левою рукой.
* * *
27 июня.
Огней волшебных блюдом
Поданных мне вечером
Я счастлив очень буду,
сидя на террасе с книгой.
* * *
Уехали в слезах из Ярославля
Такое было… если рассказать.
* * *
29 июня.
Толщает наша вся погода
Иван к любовнице идёт
Посреди жаркого народа
На лбу всю кость покрыл ей пот.
Она сидит, как обезьяна,
Её нога чечётку бьёт.
Посередине он дивана
Садится тоже человеком
и тёмный палец у Ивана
и розовая, своим боком
и мыслей нет иных
и каплет своим соком.
* * *
Я люблю водопад старины,
когда креслы ободраны
и стоят посередине страны
не сидят на них чуждые штаны
Вот и в зал не войдёшь так
перед тем, как войти, сплюнь
ещё лучше замкни глаза
у тебя твоё сердце — как?
Секунды сухие висят
отдайте Софоклову кость
а то никого не задеть
и стрелке совсем часовой
Живой.
* * *
Некто на диване ногами на паркете
весело скучает, час его мигает
голубые иглы или голодавка
о бесценный сосуд для цветов
В прорези разумной виден бюст и шляпа
Виден край рубашки выброшенной вон.
Я костлявый и вечерний
грустный кавалер.
«и вот я на тёплых досках…»
«как записывали в семёновцы и преображенцы / своих сосунков дворяне-отцы». Имеются в виду Семёновский и Преображенский полки. Оба были сформированы Петром I в 1691 году: первый — из потешных села Семёновского, второй — из потешных села Преображенского.
«Я запомнил в страстных линиях прекрасных…»
Стихотворение датировано 1 июля.
«В двенадцать в чужой квартире…»
У стихотворения обозначены датировка и место написания: 4 июля, Харьков.
«Люблю я ту тихую песню…»
«И в ней хулиганы мелькнут / знакомые скучные хулиганы / и странная Света мелькнёт / далёкая скучная Света». На тот момент, может быть, уже и далёкая, и скучная, а пару лет назад эта девушка была роковой любовью поэта. В романе «Это я — Эдичка» Лимонов описывал её так: «Народ знал мою девицу Светку, мне тотчас в тот же вечер доносили, если видели её на другой танцплощадке с другим парнем, и тогда я шёл, оставив торговать вместо себя какого-то парня, к гастроному, покупал с другом по бутылке красного крепкого, выпивал его, прямо на улице, порой проделывал эту операцию два-три раза, после, распродав все контрамарки, шёл к дому Светки и ждал её. Я сидел во дворе, разговаривал с татарскими братьями — боксерами Епкиными и ждал Светку. Когда она появлялась, я бил ее, бил того, кто шёл с ней, братья Епкины, любившие и Светку и меня, вмешивались, стоял шум и крик, потом мы мирились и шли к Светке. Мать её была проститутка и любительница литературы. Она очень ценила мой, семнадцатилетнего парня дневник, который я по просьбе Светки давал ей читать. Наш роман она поощряла, а мне предрекала будущее литератора. К сожалению, она оказалась права. Светка была очень милая девочка, красивая, но подлая. Любила модные тогда крахмальные нижние юбки и пышные платья. Жила она в квартире 14, и было ей 14 лет. С мужчинами она жила с 12 лет, изнасиловал её как-то друг покойного тогда уже отца-алкоголика. Светка этим обстоятельством, как ни странно, гордилась, была она натурой романтической. Кроме высокого роста, маленького кукольного личика, длинных ног и почти полного отсутствия грудей, Светка обладала удивительной способностью доводить меня до безумия. Наш с ней роман насчитывал множество происшествий — она бегала топиться к пруду, я резал её ножом, уезжал от неё на Кавказ, плакал у неё в подъезде и так далее… Это была как бы репетиция Елены».
«За мостом бесцельно простиралось поле…»
«…над нами предводителем Санька Красный был / мясник огромный толстый». Саня Красный — приятель харьковского периода. Подробней о нём см. комментарии к стихотворению «Если вспомню мясника Саню Красного…» (том I).
«Обнять этот много раз грешный белый живот…»
«Один называется Кулигин, другой — Мотрич, но это не Кулигин, не Мотрич, а условные обозначения моей судьбы, её прошлого». Владимир Михайлович Мотрич (1935–1997) — поэт, товарищ Лимонова по харьковскому периоду. Единственная его книга вышла в 1993 году в Харькове. В. М. Мотрич — один из героев романа Лимонова «Молодой негодяй» (1985). Также он упомянут в стихотворениях «Я всё жду — счас откроются двери» из «Пятого сборника», «Город сгнил. Сгнили люди…», «Мать Косыгина жила / может быть и живёт / в Харькове…» из сборника «Прощание с Россией» («Седьмой сборник»), в не вошедшем в книги стихотворении «Вот порадовался б Мотрич…», в идиллии «Золотой век», в тексте «Мы — национальный герой». Подробнее о Мотриче см. в комментариях к стихотворению «Вот порадовался б Мотрич…» и «Я люблю ворчливую песенку начальную…» (оба — в томе I).
Анатолий Кулигин — также харьковский товарищ Лимонова, сочинитель, упомянутый в стихотворении «Никто не идёт за мной ночью домой…» (см. в разделе «Не вошедшее в книгу “Русское”: из “Пятого сборника”»). Подробнее о Кулигине см. в комментариях к стихотворению «Никто не идёт за мной ночью домой…» (том I).
«Был двенадцатый час…»
«…как Вета Волина столь когда-то близкая девушка». Вета (Бета) Волина упоминается в книге «Подросток Савенко» как девушка, в которую Лимонов был влюблён до Светы. В романе это описывается следующим образом: «О Душе, Боге и
