— Извините меня, если я заставила вас страдать. Мне бы не хотелось говорить с вами о Театре Российской армии, где дела не так уж чтобы… Я хочу спросить: у вас, как у актрисы армейского театра, какое звание? Полковник?
— Нет у меня никакого звания, я только народная артистка. Но если бы такая градация в театре существовала, то я была бы маршалом. Даже не генералом. Мы называемся служащими Советской Армии. Зарплата — актерская. Нам не платят «за звездочки», нет и надбавок. Я не тщеславный человек, я не просила этих званий (заслуженная и народная). Когда мне дали «Народную СССР» за картину «Помни имя свое», я поняла, что что-то произошло, увидев глаза мамы, наполненные слезами. До этого я звания воспринимала как еще один камень, положенный на твои плечи. Зрителям-то плевать, какой ты артист, народный или антинародный. Выходите на сцену и будьте любезны играть. Раньше за звание что-то прибавляли, сейчас смешно об этом говорить.
Но не надо этого касаться. Люди живут еще хуже. Когда я вижу этих несчастных стариков, которые на ладошках считают копеечки, чтобы купить батон… то я не имею права жаловаться, понимаете?
Но я все-таки верю, — многое будет пересмотрено, что-то измениться… для народа!!! Вот почему я так безумно люблю Елизавету, которая думала о своем народе. Она издала все законы, по которым до сих пор живет Англия, не имея Конституции. Она — не Екатерина, она выше. Вот если бы наши руководители думали о народе… Многое было бы по-другому.
— Скажите пожалуйста, товарищ маршал, как вы думаете, удачно бы сложилась судьба Людочки Касаткиной, если бы она начинала сейчас, когда для молодых актеров очень тяжелое время: в кино не снимают, а спектакли делают только со «звездами»? Как вы думаете, нашлась бы в искусстве клетка с тиграми, в которую бы она вошла дрессировщицей, а вышла — кинозвездой?
— Я уверена, что какая-то работа была бы сделана. И ее бы заметили.
— Я никогда не думала, что женщина, рискнувшая войти в клетку с живыми тиграми, так сентиментальна и плачет…
— Если вы думаете, что я укротительница по жизни, вы ошибаетесь. А знаете почему? Укротительница — это моя защитная краска… На самом деле я иногда ощущаю себя настолько беззащитной, люблю спрятаться за спину мужчины, почувствовать себя маленькой, слабой и выплакаться где-нибудь в углу… Понимаете?
В поисках потерянного тела…
А вот на театральном горизонте показался весьма привлекательный объект тело. Причем ничем не прикрытое. Нет, вы не в бане, и не стоит запасаться шайками с березовыми вениками. Лучше поторопиться с приобретением билетов на хорошие места, чтобы понять, зачем нам показывают со сцены это самое тело? И прикрывает ли оно режиссерский или драматургический срам?
В большую строгую семью московских театров несколько лет назад прибился новый родственник, которого сразу же объявили изгоем. Одни его демонстративно не замечали, другие тыкали в него пальцем и закрывали детям глаза. Объявившийся родственник назвался эротическим театром и стал претендовать, во-первых, на место за столом, во-вторых, на часть наследства. То есть требовать здания, признания и зарплаты артистам. Не замечать его — все равно что не видеть слона, вломившегося в посудную лавку. Если не увидят, то услышат, а значит вперед, в эротический театр.
В ПОИСКАХ ПОТЕРЯННОГО ТЕЛА…
Раскол в РСДРП и обнажение на сцене — Пожизненный антракт на обнаженку — Член возбудился при виде долларов — Жеребцы из порно не пройдут — Юный мичуринец эротического театра
I
Эротическую «заразу» в Россию первыми завезли… ну, конечно же, иностранцы. Айседора Дункан — возлюбленная поэта Есенина и лучший друг гибких советских детей — в начале XX века вышла на российскую сцену, о ужас! без… чулок и в прозрачном газовом платье, что по тем временам считалось вызывающей смелостью. Публика обмерла и, не успев насладиться голой конечностью великой танцовщицы, тут же хлопнулась в обморок, так как на сцену явились ученицы Дункан — более смелые и куражистые, а главное, абсолютно голые.
В финале первой русской революции, аккурат к V съезду РСДРП, между двумя партийными конференциями Елена Рабенек и Ольга Десмонд предстали на сцене в чем мать родила и затанцевали. На их выступления стоял такой лом, что, по воспоминаниям репортеров начала века, в битве за билетами считали жертвы. Билетные барыги зараз перекрыли годовой план. Зато счастливцы, увидевшие обнаженную натуру на сцене, убедились в том, что это зрелище не из разряда «говорящая голова, человек-слон, женщина с бородой», а красивое, хоть и диковинное. Однако, опасаясь за нравственность столичного общества, выступления танцовщиц власти города запретили. Царская полиция явно тут дала маху: не за голыми артистками надо было бдеть и гоняться, а за социал-демократами, раскол которых на большевиков и меньшевиков удивительным образом совпал с первыми эротическими опытами на российской сцене. Вы подумайте, какая связь! Непозволительная!
Впрочем, потом обнажения на сцене все же были разрешены, но при этом особым циркуляром запрещалось артистам двигаться, поэтому устраивали что-то вроде детской игры в «замри»: раздетые артисты принимали на подмостках красивые позы в сценах из жизни греческих богов или римских патрициев.
Любопытный факт — до 30-х годов в России не преследовали даже нудистов. Нарком здравоохранения Семашко только не советовал им кучковаться в центре города (в частности, на Кузнецком мосту). По какой бы, вы думали, причине? Отнюдь не моральной, а исключительно из-за вредности воздуха в центре столицы. После 30-х годов на обнаженку власти дали занавес и объявили пожизненный антракт.
II
Странное дело, но через 70 лет, как только дела у большевиков пошли плохо, обнаженная натура вернулась на сцену. На заре перестройки в Москве знающий балетный критик Александр Демидов создал первый в истории совдепии эротический театр. Демидов не был режиссером, артисты его (большинство) не были профессионалами, но его публичные эротические опыты поддержали практически все (за смелость!) простив артистам неумелую имитацию соития под сексапильные хрипы Тома Уэйтса. Публика ломилась на первые публичные эротические опыты. Но диковинный театр просуществовал недолго и после смерти основателя вдребезги раскололся на несколько эротических группок. Из них сейчас осталась только труппа под руководством Анны Быстровой. Но и ее усилия по вскапыванию эротической почвы, увы, не так заметны.
Как раз в этот момент…
III
Как раз в этот момент на сцену нагло вылезла жаба-порнушка, которая на полном эротическом безрыбье прикинулась соловьем.
Порнографический театр Кирилла Ганина стал образцом непрофессионализма и пошлости. Несколько спектаклей, впервые разыгранных, кстати сказать, в помещении Еврейского театра, запомнились тем, что компания молодых людей, якобы игравшая Сартра, а на самом деле сговорившаяся просто «потрахаться» на глазах у ветеранов, не смогла осуществить задуманного по причине того, что от страха у мальчиков что-то случилось с орудием производства.
Тогда присутствовавший в зале немецкий журналист, искавший сенсацию, отказался платить за халтуру, то есть несостоявшийся половой акт, и потребовал деньги за балет обратно. Перепуганные создатели спектакля пообещали специально для западной телекомпании устроить показательный акт. Акт произошел, но только после того, как журналист достал пачку зеленых, на которую вялый орган самопального артиста отреагировал довольно быстро, как удав на дудочку заклинателя.
Но как бы ни относиться к этому провальному проекту, он все же был первой попыткой создать порноспектакль на основе литературного произведения со словами.
Порноэкзерсисы Ганина сопровождают всегда скандалы. Сначала его пытались привлечь к уголовной ответственности, но за неимением состава преступления дело прекратили. Затем на него подали в суд наследники Корнея Чуковского, по мнению которых, режиссер извратил произведение их знаменитого родственника «Муху-Цокотуху». Но похоже, что публичные скандалы только на руку певцу порнографии, который продолжает искренне верить в то, что создает образцы искусства, нужные определенной части публики.
IV
Сегодня нива эротического театра больше всего напоминает поле колхоза-должника, где кое-кто кое-где подручными средствами разводит второсортную клубничку без особых перспектив на сносный урожай. Однако есть на этом поле отдельный индивидуум, который, как юный мичуринец, пытается скрестить драму с эротикой, не желая собирать при этом развесистую клюкву. Игорь Незовибатько — профессиональный режиссер, нудист по убеждениям, не скрывающий тайн эротического закулисья и охотно рассказавший о том, как, кем и какими средствами делается этот самый театр.
