Нана и Сандро любили друг друга и были счастливы, но бог детей им не дал. У Софи и Ираклия тоже лет пять детей не было. И только когда они переехали в город с целебными водами, им удалось зачать ребенка. Рождение Илико было для них настоящим счастьем. Они старались воспитывать его как настоящего мужчину и вложить в него все знания, которыми обладали сами. Но в Илико знания держались плохо. Они испарялись из его головы, как дым, или разбивались в мелкие брызги об очередную фантазию.
Извозчик громко крикнул: «Хо!» – натянул вожжи, и бричка остановилась напротив Театра оперы и балета. Софи попрощалась с родственниками до вечера, взяла Илико за руку и повела через дорогу.
Здание театра напугало Илико своими размерами. Оно напоминало дракона, которого он видел в книжке. Огромное тело театра с длинными шипами на спине простиралось на всю улицу, а в глазах-окнах сверкал яркий свет. Илико закинул вверх голову, чтобы лучше рассмотреть крышу с острыми шпилями, и большая кепка с его головы упала на мостовую.
– Пойдем, Илико, – сказала мать, отряхивая кепку, и повела сына по ступеням в здание театра.
Илико шел по мраморному полу как по тонкому льду, аккуратно переставляя ноги в до блеска начищенных ботинках. Открыв рот от удивления, он рассматривал большую люстру под потолком фойе, высокие белые колонны и картины на стенах. От волнения у него скрутило живот, и он дернул за рукав мать, стоящую у стойки гардероба, и громко сказал:
– Дэда, я какать хочу!
За его спиной тихо прыснули от смеха две гимназистки в длинных серых платьях и белых передниках. Пританцовывая на месте, Илико бросил на них возмущенный взгляд и буркнул:
– Можно подумать, вы никогда какать не хотите!
– Илико!!! – воскликнула красная от стыда Софи и быстро пошла в сторону уборной, таща его за собой.
– Дэда, там такой красивый сортир! – Илико вышел из дверей уборной, вытирая на ходу мокрые руки об короткий пиджачок. – Там так чисто и светло, как в булочной у дяди Рафика.
– Илико! – покачала головой Софи и повела сына по длинному коридору в сторону большого концертного зала.
*Пури – грузинский хлеб.
**Чача – грузинский крепкий спиртной напиток.
========== Глава 3 ==========
Илико вошел в распахнутую перед ним дверь и замер, удивленно открыв рот. Зал поражал своим богатством и величием. Золотая лепнина стен и потолка изумительно сочеталась с пурпурной обивкой кресел. Из такой же бархатной ткани были тяжелые портьеры на дверях и занавес над сценой. С высокого потолка свисала огромная вычурная хрустальная люстра, а пространство балконов освещалось небольшими стеклянными бра.
– Ва-а-ах… – тихо протянул Илико и пошел вслед за матерью, крутя головой и спотыкаясь об края мягких ковров.
Места оказались очень удачные, в седьмом ряду партера, прямо напротив сцены. Илико попробовал на прочность и мягкость свое кресло, попрыгав на нем, потом сел и стал болтать ножками. Софи протянула ему бинокль и, открыв программку, стала тихо читать либретто. Илико слушал ее вполуха, рассматривая в бинокль красный бархатный занавес. Потом в поле зрения бинокля попала люстра. Вдоволь насладившись хрустальными капельками, свисающими с нее, Илико перевел внимание на лысину дядьки во втором ряду, и он стал крутить колесико бинокля, чтобы разглядеть родинку на ней.
– Илико, ты слушаешь меня? – дернула его за рукав Софи.
– Слушаю, дэда! – отозвался Илико, продолжая любоваться блестящей лысиной.
Свет в зале начал медленно меркнуть. Оркестранты заняли свои места в яме перед сценой, и седой дирижер в черном фраке взмахнул рукой. Грянула увертюра, и яркие софиты выхватили из темноты подрагивающий занавес.
Илико испугался и, зажав руками уши, стал барабанить ботинками по спинке переднего кресла. Полная женщина с огромным пучком на голове, сидящая спереди, обернулась и недовольно посмотрела на Илико.
