Как мести сына за отца
Пылали горные пожары
И черногорские сердца.
~•~•~
Цари менялись, царедворцы,
Но смерть в бою всегда в чести…
Не уважали черногорцы
Проживших больше тридцати.
~•~•~
Мне одного рожденья мало,
Расти бы мне из двух корней…
Жаль, Черногория не стала
Второю родиной моей.
1974г.
МОЙ ГАМЛЕТ
Я только малость объясню в стихе,
На всё я не имею полномочий…
Я был зачат, как нужно, во грехе,
В поту и в нервах первой брачной ночи.
~•~•~
Да, знал я, отрываясь от земли:
Чем выше мы, тем жёстче и суровей;
Я шёл спокойно прямо в короли
И вёл себя наследным принцем крови.
~•~•~
Я знал – всё будет так, как я хочу.
Я не бывал внакладе и в уроне.
Мои друзья по школе и мечу
Служили мне, как их отцы – короне.
~•~•~
Не думал я над тем, что говорю,
И с лёгкостью слова бросал на ветер.
Мне верили и так, как главарю,
Все высокопоставленные дети.
~•~•~
Пугались нас ночные сторожа,
Как оспою, болело время нами.
Я спал на кожах, мясо ел с ножа
И злую лошадь мучал стременами.
~•~•~
Я знал, мне будет сказано: «Царуй!»
Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.
И я пьянел среди чеканных сбруй,
Был терпелив к насилью слов и книжек.
~•~•~
Я улыбаться мог одним лишь ртом,
А тайный взгляд, когда он зол и горек,
Умел скрывать, воспитанный шутом.
Шут мёртв теперь… «Аминь! бедняга Йорик!»
~•~•~
Но отказался я от дележа
Наград, добычи, славы, привилегий:
Вдруг стало жаль мне мёртвого пажа…
Я объезжал зелёные побеги.
~•~•~
Я позабыл охотничий азарт,
Возненавидел и борзых, и гончих.
Я от подранка гнал коня назад
И плетью бил загонщиков и ловчих.
~•~•~
Я видел: наши игры с каждым днём
Всё больше походили на бесчинства.
В проточных водах по ночам, тайком
Я отмывался от дневного свинства.
~•~•~
Я прозревал, глупея с каждым днём,
И – прозевал домашние интриги.
Не нравился мне век, и люди в нём
Не нравились. И я зарылся в книги.
~•~•~
Мой мозг, до знаний жадный как паук,
Всё постигал: недвижность и движенье,
Но толку нет от мыслей и наук,
Когда повсюду им опроверженье.
~•~•~
С друзьями детства перетёрлась нить.
Нить Ариадны оказалась смехом.
Я бился над словами – «быть – не быть»,
Как над неразрешимою дилеммой.
~•~•~
Но вечно, вечно плещет море бед.
В него мы стрелы мечем – в сито просо,
Отсеивая призрачный ответ
От вычурного этого вопроса.
~•~•~
Зов предков слыша сквозь затихший гул,
Пошёл на зов, – сомненья крались с тылу,
Груз тяжких дум наверх меня тянул,
А крылья плоти вниз влекли, в могилу.
~•~•~
В непрочный сплав меня спаяли дни,
Едва застыв, он начал расползаться.
Я пролил кровь, как все. И, как они,
Я не сумел от мести отказаться.
~•~•~
А мой подъём пред смертью – есть провал.
Офелия! я тленья не приемлю.
Но я себя убийством уравнял
С тем, с кем я лёг в одну и ту же землю.
~•~•~
Я Гамлет, я насилье презирал.
Я наплевал на датскую корону.
Но в их глазах – за трон я глотку рвал
И убивал соперника по трону.
~•~•~
Но гениальный всплеск похож на бред.
В рожденье смерть проглядывает косо.
А мы всё ставим каверзный ответ
И не находим нужного вопроса.
1972г.
«КТО-ТО ВЫСМОТРЕЛ ПЛОД…»[*]
Кто-то высмотрел плод, что наспел, наспел.
Потрусили за ствол – он упал, упал.
Вот вам песня о том, кто не спел, не спел
И что голос имел – не узнал, не узнал.
