— Мало ли с кем я дружила… — осторожно отвечает Сорока.
— А что ж теперь его позабыла и бросила?
— Мало ли кого я бросаю и забываю… А Медведь сам виноват! Я ведь не простой друг, а друг доверительный. Доверяла ему все секреты. Сообщала, где овца захромала и от стада отбилась, в каком дупле пчёлы мёд спрятали, когда рыба на нерест косяками пошла. Медведь, бывало, распорядится по-своему, по-медвежьи, глядишь — и мне перепадёт что-нибудь. А теперь его охотники из нашего леса угнали. С глаз долой — из сердца вон!
Полетел Филин дальше. На лесной опушке увидел Ворона.
— Здравствуй, Ворон! Что ж ты с Медведем дружить перестал?
— Это с каким? Которого охотники из нашего леса прогнали? А для чего он мне теперь? Я ведь не простой друг, а друг обеденный. Бывало, после Медведя и мне косточки оставались. А теперь небось другим достаются. Пусть другие и каркают про него. А мне некогда, я себе другого медведя ищу!
Полетел Филин дальше.
Мышь он, хоть и привычное дело, увидел не сразу: уж очень ловко та пряталась.
— Эй, Мышь, ты ли это?
— Не я, не я! — пискнула Мышь.
— Да не бойся ты, не отказывайся сама от себя! Мне только спросить: ты почему пятки Медведю щекотать перестала?
Опомнилась Мышка, заверещала:
— Как же мне щекотать их, если Медведь из нашего леса ноги унёс? Пяточки только сверкали! Комарам и тем не догнать было. Мы теперь Лосю служим. Комары кровь сосут, я линючую шерсть для гнезда собираю. Звон за кровь, шерсть за щекотку. Мы друзья расчётливые. Друг-то друг, да не будь и сам глуп!
— Живи пока, — буркнул Филин. — Жаль, что мне некогда… — И поспешил к Медведю.
— Ты ли, Филин? — обрадовался Медведь. — Не томи, что с друзьями случилось?
— Нет у тебя больше друзей! — говорит Филин. — Да и не было никогда!
— Как же так, а Сорока, а Ворон?
— Друг — когда просто друг. А эти…
— Понятно: беда в дверь, а друзья за дверь! Все двуличные, все ничтожные. Негодяи! А-а-а! У-у-у!
А Филин не успокаивает, Филин думает. И говорит:
— Сдаётся мне, что у вас, медведей, других друзей и быть не может. Не друзья вам нужны, а угодники. Уж больно вы, медведи, на похвалу слабы. «Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты!» Ты, Медведь, тоже Мышь. Только сильная…
Медведь заворчал сердито, скосил страшный глаз, стал кору когтями драть. Но Филин уже не смотрел на него. Филин опять думал.
«Верный друг познаётся в беде, — думал Филин. — Друг в ногах не валяется. Давным-давно это сказано, а вот поди ж ты…»
— Слушай, Медведь! — сказал Филин. — Скажу понятную тебе примету на друга: «Не тот друг, кто мёдом мажет, а тот, кто правду скажет». Понял?
— Ещё бы! — обрадовался Медведь. — Мёд, медок, медовуха… Слаще любой правды!
«Не понял, — сказал про себя Филин и устало закрыл глаза, — Медведь…»
— Что за миленькое дупло! — вскрикнул Дятел. — Сразу видно: моя работа! Кто-то теперь в нём живёт? Эй, откликнись!
В ответ ни звука. Постучал Дятел носом о порожек дупла. А из дупла — Мышь! Носик острый, глаза навыкате, уши голые. И усы блестят.
— Кто тут стучит — мне спать не даёт?
Дятел отшатнулся:
— Мыши в моём доме завелись! Знал бы — дупло не долбил.
— А я ведь, Дятел, совсем не Мышь. Ты хвост мой видел? Хочешь, хвостик тебе покажу? — И высунула из дупла хвост — пушистый! А у мышей, как известно, хвосты голые.
— Так кто же ты, раз не Мышь? — не верит Дятел.
— Соня я. Садовая соня. Грызун такой.
— Садовая, а в лесу живёшь?
— Где хочу, там и живу.
— Не для тебя я дупло долбил, а для птиц-дуплогнёздников.
— А мне что делать? Я Соня, я спать люблю, а где лучше спать, как не в дупле? Не на земле же валяться, чтобы простуду схватить.
Дятел не знает, что и сказать.
А Соня своё:
— Думаешь, в дуплах твоих одни птицы живут? Проверь! Сама из дупла уйду, если одни птицы.
Полетел Дятел в осинник: там у него больше всего дупел выдолблено. Прицепился к крайнему и закричал:
— Эй, жилец, покажись! Это я, Дятел-домостроитель. Посмотреть хочу, кто в дупле моём поселился.
Высунулось из дупла непонятное — крыло или лоскут? Кожаное что-то, как на спицах распяленное. Что за птица?
— Я зверь, не птица! — стрекочет голос. И показалось тельце — в шерсти! Оскаленный рот с зубами, уши как лопухи. Дятел от страха даже глаза зажмурил.
— Да не пугайся ты! — стрекочет зверёк. — Я всего лишь Мышка летучая. Спасибо тебе за дупло!
Но Дятел был уже далеко, он в третье дупло стучал. Постучал и насторожился: неизвестно, кто там в дупле притаился!
— Не стучи, не глухая — слышу! — говорят из дупла. — Кто такой?
— А ты кто такая? — Дятел спрашивает. — Бегаешь или летаешь?
— Лазаю я. А ещё бегаю и летаю.
— Ну и жильцы! — ахнул Дятел. — Сони какие-то, похожие на мышей. Мыши какие-то, на птиц похожие. И вот ещё не разбери-пойми — лазает, бегает и летает! И я для таких дупла долбил!
— Не жалей, Дятел, нос — лучше нас пожалей, — слышится из дупла. — Для птиц-дуплогнёздников вывешиваются скворечники и дуплянки, а у нас на тебя вся надежда. А для леса от нас только польза.
— Да назовись ты хоть! — осмелел Дятел. — Или высунись на минутку.
— Ночная я, — глухо слышится из дупла. — Сплю сейчас. Вот вечером прилетай — увидишь. А зовут меня Полетухой, Летучей белкой, а чаще — Летягой. Растопырю лапки, распластаюсь, растяну складочки на боках — и планирую. Всем на удивление!
— Три дупла, а ни одной птицы! — подсчитал Дятел.
Подлетает к четвёртому, хотел прицепиться, а дупло-то… гудит! Сердито гудит: не подходи.
Пчёлы в дупле живут. Так и роятся у входа: туда-сюда, туда-сюда! Из дупла резво и налегке, в дупло тяжело — с пыльцой-обножкой. Теперь их это дупло — попробуй тронь!
Дятел и спрашивать не стал: и так ясно. Не звери, не птицы — насекомые поселились. И тоже не бесполезные: цветы опыляют, мёд собирают. Пусть живут.
— Твоя взяла! — крикнул Дятел Садовой соне. — А я-то думал, что только птиц-дуплогнёздников домами одариваю. А в лесу и другие дуплогнёздники есть. Да какие ещё диковинные: мыши летучие и летучие белки, пчёлы работящие и ленивые сони…
— Может, я и ленивая, — не обиделась Соня, — но дело делаю не хуже других, вредных жуков поедаю. И жильё твоё заслужила.
— Живи! — крикнул Дятел. — Все живите — не жалко, я для всех домики надолблю! — Да как начал стучать — только щепки посыпались. Будет скоро ещё кому-то дупло-квартира. Но кому — пока неизвестно. Пока и сам Дятел о том не знает.
