рад будет уступить вам скунса.
Мы вернулись на Джерси, надеясь, что нашли если не супруга, то хотя бы товарища для Флауэ. Уже через несколько дней я получил от виконта Черчилля любезное письмо. В письме говорилось, что виконт охотно уступит нам своего скунса и отправит его, как только будет готова транспортная клетка. А затем пришла телеграмма, простая и деловая, но, наверное, немало озадачившая почтовых служащих. Вот ее текст:
Джеральду Дарреллу
Зоологический сад
Огр, Джерси
Гладстон вылетает самолетом БЕ 112 в 19 часов сегодня четверг готовьте клетку
Черчилль
Когда прибыл ящик, мы извлекли из него симпатичного молодого самца. Всех охватило волнение. Мы пустили скунса в клетку к Флауэ и стали ждать. Что-то будет? Флауэ, как обычно, возлежала на соломенной подстилке — настоящий футбольный мяч, обросший черно-белым мехом. Гладстон с недоумением оглядел это чудо, потом подошел ближе, чтобы рассмотреть получше. В эту самую минуту Флауэ очнулась от забытья. В течение дня она несколько раз просыпалась секунд на тридцать и быстро обводила взглядом клетку, чтобы проверить, не принесли ли блюдо с кормом. Обнаружив у футбольного мяча голову, Гладстон от удивления замер на месте и взъерошил шерсть. Он явно не сразу сообразил, что это такое, и его трудно упрекнуть в тупости, потому что со сна Флауэ всегда выглядела чудно. Гладстон таращился на нее, а она уставилась на него сонными глазами. Гладстон стоял неподвижно, а так как у Флауэ было очень ограниченное воображение, она решила, что это какое-то новое редкостное кушанье, которое ей предложили, чтобы пополнить ее кулинарное образование. Она медленно поднялась на ноги и пошла враскачку к Гладстону.
В эту минуту Флауэ выглядела, если это только возможно, еще чуднее, чем в постели. Ног не видно, просто большой клубок черно-белой шерсти движется к вам каким-то таинственным способом. Секунду Гладстон смотрел на нее, потом нервы его не выдержали, он отпрянул в сторону и забился в угол. Выяснив, что это всего-навсего скунс, а не пищевой продукт, Флауэ вернулась на свое ложе, чтобы продолжать прерванный сон. Гладстон шарахался от нее до конца дня и только под вечер набрался храбрости подойти, обнюхать и установить, что это такое. И надо сказать, что он отнесся к Флауэ так же равнодушно, как она к нему. Но постепенно, день за днем, они начали привязываться друг к другу, и наступила наконец великая ночь, когда я, проходя мимо их клетки, в ярком лунном свете увидел с несказанным удивлением, как Гладстон гоняет запыхавшуюся Флауэ по клетке, и ей это, несомненно, нравится. Когда он ее догнал, они покатились по полу в шуточной потасовке. Тут Флауэ окончательно задохнулась, и ей пришлось прилечь. Но это было начало. А уже через несколько месяцев Флауэ благодаря Гладстону обрела девичий стан. Вскоре она брала над ним верх и в беге, и в борьбе.
Словом, браки в зоопарках могут удаваться, могут и не удаваться. Но если они удаются, естественно ждать приплода, и тут перед вами встают новые задачи. Самое главное — узнать возможно раньше о предстоящем счастливом событии, чтобы давать будущей матери дополнительный корм, витамины и прочее. Затем нужно решить, как быть с отцом, — оставлять его в клетке или нет. По правде говоря, с родителем подчас больше хлопот, чем с родительницей. Не уберешь его из клетки — он начнет докучать самке, и могут быть преждевременные роды. Уберешь — самка вдруг затоскует, и дело опять же кончится преждевременными родами. Оставишь отца в клетке после родов, он способен приревновать супругу к детенышам и съесть их, но может и помочь ей в уходе за потомством — умывать, развлекать малышей. Вот почему, как только мы установим, что самка забеременела, вопрос о папочке должен решаться одним из первых. Стоит промедлить — и может случиться беда.
У нас была чета тонких лори, которыми мы чрезвычайно гордились. Эти звери сильно смахивают на закоренелых наркоманов. Тонкая серая шерсть покрывает на редкость длинные и худые конечности и тело. Руки почти человеческие. Большие, лучистые карие глаза окружены широким кольцом темной шерсти и придают животному такой вид, словно оно еще не пришло в себя после лихой попойки или разгрома на боксерском ринге. О лори говорят, что они очень нежны и их необычайно трудно держать в неволе. В общем-то это верно. Потому мы так и гордились нашей парой, которая жила у нас уже пятый год, побив тем самым все рекорды. Осторожно экспериментируя и тщательно наблюдая, мы разработали меню, которое вполне отвечало их запросам. Бананы, мучные черви и молоко — такой однообразный стол никого не устроил бы, кроме тонких лори, а они чувствовали себя превосходно.
Повторяю, мы очень гордились тем, что эта редкостная чета благополучно здравствует у нас. Легко представить себе, как мы были взволнованы, когда обнаружили, что самка беременна. Это настоящее событие — первый (насколько я мог судить) случай размножения тонких лори в неволе! Но перед нами все та же проблема — как поступить с отцом. Отсаживать или не отсаживать? Наконец после долгих раздумий мы решили оставить его, очень уж лори были преданы друг другу. И вот настал радостный день — явился на свет чудесный здоровый малыш. Мы поставили ширмы, чтобы наших лори никто не беспокоил, обоим родителям старались совать всякие лакомства и внимательно следили, как ведет себя отец. Три дня все шло хорошо, лори были неразлучны, и малыш отчаянно цеплялся за шерсть своей матери, как утопающий за соломину. А на четвертое утро все наши надежды рухнули. Малыш лежал на дне клетки мертвый, мать была ослеплена на один глаз. Мы до сего дня не знаем, что произошло, но я могу представить себе лишь одну картину. Видимо, самец ухаживал за самкой, она, с висящим на ней малышом, сопротивлялась, тогда он набросился на нее и укусил в голову. Удар для нас был тяжелым, но мы извлекли из всего полезный вывод. Если нам еще удастся получить приплод от тонких лори, мы удалим отца из клетки сразу же после родов.
Однако есть такие случаи, когда отсаживать родителя
