Меня они тоже разозлили, и я объяснил им, что этот участок принадлежит белому и что Моллел сюда послал хозяин, поэтому пусть убираются и не суют нос в чужие дела.
— А этот южноафриканец больше не появлялся? — спросил я, заранее зная ответ.
— Нет. Белый не появлялся до тех пор, пока я не ушел с участка. Но это было потом. Слушай дальше. Моллел положил глаз на мою жену и начал к ней приставать. Он угрожал мне ружьем и своим отцом-колдуном. А ночью я снова оказался во власти вуду и видел во сне мгангу. Той же ночью Моллел изнасиловал мою жену. Я лежал рядом и дети тоже. Они, слава Богу, спали, а я был во власти колдуна. Этот мерзавец пригрозил жене, что убьет ее, если она кому-нибудь расскажет. На следующий день я почувствовал себя больным, и жена отправила за куни нашего малыша. Это был его последний день, бвана. Мальчик долго не возвращался, и поэтому, когда я немного пришел в себя, я отправился его искать. Меня тошнило, мотало из стороны в сторону, но я шел. Чем дальше я уходил, тем хуже мне было, я не смог найти ребенка и чудом вернулся домой. Моллела не было, а моя жена бегала вокруг дома и звала малыша. На границе участка она встретила масаев проповедника, которые, как обычно, пасли коров. Они решили помочь ей найти Лаана, потому что пожалели ее. Масаи очень быстро нашли место, где леопард задрал Лаана. Они шли по следу до того дерева, на котором зверь спрятал моего сынишку… Масаи не испугались и прогнали чуи. А я чуть с ума не сошел, бвана. Когда они принесли останки моего сына, я был так слаб, что не соображал, что вокруг меня происходит. Тогда Моллела еще не было. Потом мне стало еще хуже, и я потерял сознание. Очнулся я ранним утром, был еще очень слаб, но колдовство меня отпустило. Жена тоже проснулась, если она вообще спала, и рыдала, глядя на тряпичный сверток. Моллела все еще не было. Тут я начал понимать, что произошло. Развернул тряпку и застыл. Долго смотрел на то, что осталось от Лаана, а потом меня охватило такое бешенство, что я выгнал детей и жену, полил все бензином и поджег дом вместе с останками нашего малыша. Бвана, прошу тебя, прости меня. Я отработаю.
— Что произошло с Моллелом, Лука? — спросил я, когда наш пленник закончил свои рассказ.
— Не знаю, бвана. С тех пор я его больше не видел.
— Я тебе завтра покажу его. Надеюсь, что ты не врешь!
— Почему завтра, бвана? Я хочу увидеть этого шакала сегодня! — вдруг разозлилось мое бывшее доверенное лицо, — Я не уверен, но мне кажется, что Моллел вместе с белым ранили того чуи, и он отомстил, украв моего сына. Я этого гада разорву на части!
Судя по выражению его лица, он не шутил.
— Лука, почему в Комоло ты твердил, что не сжигал мой дом, а теперь признался. Чему я должен верить?
— Я очень испугался, бвана, подумал, что ты хочешь убить меня, но поскольку вы меня связали и повезли с собой, мне ничего не оставалось, как говорить правду.
— Ну, это мы еще увидим! — грозно заметил Панго, — Ты говоришь, что отработаешь. Знаешь, сколько стоит такой дом? Тебе придется работать на бвану до самой смерти!
— Я согласен, — тихо ответил Лука, — Если бвана будет кормить меня и мою семью, я готов делать все, что угодно.
— Я должен подумать, может быть, лучше сдать тебя в полицию в Аруше — пусть там разбираются. Я сделаю это, если ты меня обманул.
— Бвана, так ты не продал свой участок кабуру?! Моллел сказал мне, что ты его продал, и я не думал, что нанесу тебе урон, когда поджег дом. Я был страшно зол на того белого и Моллела, ведь это они погубили моего сына.
Остаток пути мы проехали молча и спать легли очень поздно. Ждали, пока Джума вернется со стоянки Моллела.
Будильник зазвонил в час ночи. Нам показалось, что мы вообще не спали. Мули приготовил чай с лепешками, а через пятнадцать минут мы уже шли за Джумой, который в кромешной тьме нашел дорогу к тому холму, где находился наш наблюдательный пункт. До рассвета оставалось еще около часа, поэтому мы прилегли прямо на земле, решив немного поспать. Только Джума бодрствовал, наблюдая за стоянкой Моллела. Он и разбудил нас с первой зарей.
— Этот еще дрыхнет. Не понимаю, как можно так долго спать в буше! Он действительно сумасшедший! — прошептал наш часовой, когда я, придя в себя ото сна, поинтересовался обстановкой.
— До которого часа ты был здесь вчера? — спросил я, потягиваясь.
— Я ждал, когда он ляжет спать. Он приготовил себе чай и хлебнул что-то из бутылки, немного поел. Когда стемнело, он сел у огня, а потом завернулся в одеяло и лег между автомобилем и костром. После этого я пошел в лагерь. Моллел до сих пор не знает, что ты сломал его машину, потому что занимался только камнями.
От окуляров бинокля у меня заболели глаза, но сколько я ни всматривался, ничего нового не рассмотрел. Дело осложнялось тем, что Моллел лежал за автомобилем и я его не видел, только из-за одного колеса высовывался угол одеяла.
Ждали мы довольно долго, часов до девяти, пока не заметили в пятистах метрах от нас две человеческие фигуры. Я направил бинокль в ту сторону и узнал масаев из деревни проповедника. Поскольку у каждого было по три копья, я сделал вывод, что они преследуют какого-то опасного противника.
— Бвана, они идут по следу чуи, — прошептал мне Панго, — Смотри, как осторожно шагают.
— Похоже, чуи задрал еще одну овцу или козу, а может быть, кого-то из деревни, — добавил знаток масаев Джума, — Смотри, там еще масаи! Эти двое следопыты, а весь отряд идет за ними.
И действительно, вслед за двумя воинами появились еще три человека. Замыкающим был сам проповедник с неизменной палкой в руке. В другой руке он нес копье.
— Что будем делать, бвана? — заволновался Джума.
— Ничего, будем сидеть тихо. Посмотрим, что произойдет, когда они разбудят Моллела, — ответил я, по-прежнему глядя в бинокль.
Масаи осторожно двигались по следу до тех пор, пока шагавшие впереди следопыты не увидели автомобиль. Они подали знак остальным, и вот уже все члены экспедиции сбились в кучку и принялись о чем-то шептаться, то и дело показывая руками в сторону Моллела. Через некоторое время все они смело направились к стоянке. Подойдя к кострищу, они принялись осматривать машину. Один из них поднял одеяло. Потом они уселись на корточки и стали быстро и громко переговариваться.
— Бвана, — предложил Панго, — может быть, подать им знак?
Эта мысль показалась мне вполне разумной, поэтому я встал и громко засвистел. Поначалу масаи испугались, но, увидев нас, узнали и принялись махать руками.
Минут через двадцать, когда мы наконец спустились с холма и оказались рядом с проповедником и его воинами, нам пришлось поучаствовать в приветственной церемонии.
