Ничего подобного мисс Латимер никогда не видела: рыба была длиной полтора метра, с бахромчатым хвостовым плавником, плотными выступами на брюшном и спинном плавниках и крупными шероховатыми черными чешуйками. Она уже начинала разлагаться, и два дня спустя внутренние органы пришлось выбросить. Рыбу неустановленного происхождения в конце концов показали крупнейшему специалисту по восточноафриканским рыбам, профессору Грэмстаунского университета Дж. Л. Б. Смиту. Тот назвал ее латимерией в честь хранительницы музея и заявил, что это — целакант. Сообщение стало мировой сенсацией.
Тот факт, что рыба, единодушно считавшаяся вымершей пятьдесят миллионов лет назад, неожиданно появилась в сетях южноафриканского траулера, был совершенно ошеломляющим. Но для ученого мира к радости открытия примешивалась еще и горечь. Годами палеонтологи строили догадки об анатомических особенностях внутренних органов вымерших целакантов, поскольку по костным останкам (за редким исключением) практически невозможно судить о мягких частях тела животного. И вот теперь, когда появилась возможность проверить и уточнить предположения, материал буквально выскользнул из рук: внутренности оказались на городской свалке Ист-Лондона!
Профессор Смит взялся за поиски. Внутренние органы той самой рыбы уже давно сгнили. Ну что ж, надо поймать другую. Но где они обитают? Считать ли воды близ Ист-Лондона привычным ареалом этой рыбы, или она заблудилась случайно, попав сюда из другой части Индийского океана? Многие ученые были уверены, что рыба поднялась из абиссальных глубин океана, но у профессора Смита не было сомнений, что она жила либо в прибрежных водах, либо на средних глубинах — порядка двухсот морских саженей. Год спустя поиски рыбы пришлось прервать: началась вторая мировая война.
В 1945 году Смит возобновил охоту за целакантом. Профессор выпустил брошюру на трех языках — португальском, английском и французском — с фотографией первой найденной рыбы, предлагая награду в сто фунтов тому, кто поймает такую же особь и сообщит о находке. Сам он активно вел поиски у побережья Восточной Африки. Не раз и не два проделал он путь от мыса Доброй Надежды до экватора и обратно, но безрезультатно. Год шел за годом, Но вот 24 декабря 1952 года, через четырнадцать лет после появления первого целаканта, он получил телеграмму из Дзаудзи, тогдашней столицы Коморских островов, крошечного архипелага, лежащего на полпути между северной оконечностью Мадагаскара и восточным побережьем Африки. В те времена острова находились под юрисдикцией Мадагаскара. Телеграмма была послана капитаном маленькой шхуны Эриком Хантом, которого профессор Смит встретил за несколько месяцев до того на Занзибаре и которому тогда же передал пачку своих брошюр, впрочем так и не попавших на Коморы.
В телеграмме Хант сообщал, что поймал рыбу и ввел ей формалин. Указанные размеры — около полутора метров — соответствовали параметрам первого целаканта. Выло ясно, что при таких габаритах для предохранения плоти от гниения требуется большое количество консерванта при учете тропической жары на Коморах. У Ханта не было нужных препаратов. Неужели и во второй раз шанс получить уникальнейший экземпляр живого ископаемого уплывет от науки? Ученому необходимо было срочно добраться до Коморских островов. Можно, конечно, попытаться договориться по радио с французскими властями, но время поджимало. После четырнадцати лет неустанных поисков профессор Смит воспринял рыбу как свою собственность; сама мысль, что кто-то другой займется делом, о котором он так долго и страстно мечтал, казалась ему невыносимой. Но шансов добраться до места вовремя было мало. В. отчаянии он позвонил тогдашнему премьер-министру Южной Африки и убедил его отправить на Коморы самолет.
29 декабря Смит прибыл в Дзаудзи, забрал целаканта и счастливый вернулся в Южную Африку. По своему внешнему виду рыба несколько отличалась от первой, но при внимательном осмотре оказалось, что различия вызваны нанесенными рыбе повреждениями — сначала, когда ее убивали, затем, когда разрезали спину вдоль позвоночного столба, чтобы ввести поглубже формалин.
С тех пор французские специалисты из Научно-исследовательского института в Антананариву, возглавляемого профессором Мийо, приняли эстафету и занялись изучением целакантов. Ко всеобщему удивлению, оказалось, что коморские рыбаки хорошо знают целаканта. Они называют ее «комбесса». Эта рыба попадается довольно регулярно — раза два-три за сезон, как правило, в конце года, когда циклоны и подводные течения взбаламучивают глубинные воды. Рыбаки используют удочки с длинной лесой, а в качестве наживки — эсколара; комбесса ловится на глубине от пятидесяти до ста пятидесяти морских саженей, Прежде рыба ценилась невысоко: местные жители говорили, что ее жирное мясо не особенно вкусно. Стоящими считались плотные шероховатые чешуйки: ими удобно зачищать велосипедные камеры, когда накладываешь заплатку на место прокола.
Французы предложили существенное вознаграждение за рыбу и распорядились, чтобы всех пойманных целакантов в обязательном порядке показывали сотрудникам института.
В дальнейшем исследовательская работа с этими рыбами велась в Париже, Антананариву и лабораториях Нуси-Бе. Некоторые догадки палеонтологов подтверждались, другие оказались ошибочными. В кишечнике рыбы обнаружен спиральный клапан — приспособление, с помощью которого замедляется процесс передвижения пищи по кишечному тракту, в результате чего она дольше подвергается воздействию пищеварительных соков. Наличие клапана характерно для хрящевых рыб — акул и скатовых рыб; у позвоночных рыб он встречается крайне редко, лишь у некоторых древнейших видов. Ученые предсказывали, что у целаканта должен быть такой клапан. И действительно, так оно и оказалось.
Многие эксперты предполагали наличие у целаканта внутренних носовых отверстий, но их не обнаружили. Сердце у рыбы имеет форму, характерную для наиболее примитивных позвоночных, — вытянутый тяж, представляющий собой артерию, утолщенную за счет мышечного слоя, который и дает ей возможность пульсировать. Далее выяснилось, что у целаканта имеются большие легкие. Восьмого по счету целаканта удалось сохранить живым: его везли семнадцать часов в лодке, наполненной водой. Наблюдение за его поведением не оставило сомнений в том, что рыба использует свои толстые плавники для «хождения».
В библиотеке Нуси-Бе имелась вся опубликованная литература, касающаяся анатомии и поведения этой рыбы, но увидеть ее мы смогли, лишь вернувшись в столицу. Там, в институте, нам любезно позволили подробно осмотреть и даже потрогать хранящиеся образцы. Их несколько штук, все они лежат в специальных цинковых ванночках, заполненных консервантом. Изо рта одной рыбы все еще торчит крючок с куском лески.
