Увидев, что у ребенка есть покровитель, Поль схватил длинную палку и, став, на почтительном расстоянии, принялся избивать волка. Серый зверь рвался на цепи, отражая бесчисленные удары и хватая палку зубами. Однако ему приходилось плохо. Вдруг Поль заметил, что Джим, язык которого ни на миг не переставал работать, возится с ошейником волка и что волк вскоре очутится на свободе.
Мысль, что он окажется во дворе один на один с разъяренным чудовищем, заставила содрогнуться храброго Поля.
Тут послышался умильный голос Джима:
— Потерпи немного, волчок, еще чуточку подожди, и ты получишь его на обед. Держи его, славный волчок!
Этого было достаточно: скрипач бежал, старательно закрывая за собой все двери.
Дружба между Джимом и его любимцем росла. Чем старше становился волк, тем яростнее он ненавидел собак и пахнущих водкой людей. Зато его любовь к Джиму и всем прочим детям росла с каждым днем.
В это время, осенью 1881 года, фермеры сильно жаловались на то, что волки очень размножились и истребляли стада. Отрава и капканы оказались бессильными, и понятно, что, когда в виннипегском клубе появился знатный немецкий путешественник, сообщивший, что у него есть собаки, способные в короткое время избавить страну от волков, его речи возбудили всеобщее любопытство. Ведь скотоводы — большие любители охоты, и мысль освободить округ от волков с помощью своры волкодавов казалась им очень заманчивой.
Немец вскоре привел двух великолепных датских догов; один был белый, другой — палевый с черными крапинками. Каждый из этих огромных псов весил около двухсот фунтов. Мускулы у них были как у тигров, и все охотно поверили словам немца, что одной этой пары достаточно, чтобы одолеть самого крупного волка. Немец так описывал их обыкновение охотиться:
— Нужно показать им след, и будь он хоть суточный, они тотчас же побегут искать волка. Их ничем не собьешь. Как бы волк ни прятался и ни кружил, они живо отыщут его. Чуть только он кинется бежать, палевый пес хватает его за бедро и подкидывает вот так, — и немец подбросил кверху ломтик хлеба, — и не успеет он спуститься на землю, как белый вцепится ему в голову, палевый — в хвост, и он будет разорван пополам.
Все это казалось весьма правдоподобным. Всякому хотелось проверить собак на деле. Многие из местных жителей считали возможным встретить волков на Асинибуане, и охотники не замедлили снарядить туда экспедицию. Но, напрасно проискав волков в течение трех дней, они готовы уже были отказаться от охоты, когда кто-то вспомнил, что у трактирщика есть цепной волк, которого можно дешево купить и который, хотя ему только год, вполне пригоден для испытания собачьих способностей.
Стоимость волка сразу повысилась, когда трактирщик узнал, для чего он нужен охотникам. Кроме того, ему «совесть не позволяла» продать волка. Однако «совесть» сразу перестала мешать ему, едва охотники сошлись с ним в цене.
Теперь нужно было удалить маленького Джима. Его отослали к бабушке. Затем волка загнали в ящик, ящик заколотили гвоздями, поставили на фургон и отвезли в открытую прерию.
Собак с трудом могли удержать — так они рвались на ловлю, едва почуяв волка. Но несколько сильных мужчин держали их на привязи, пока фургон не был отвезен на полмили дальше.
Волка не без труда выгнали из ящика. Сперва он казался оробевшим и угрюмым. Он не пытался кусаться, а только искал, где бы спрятаться. Тревожимый криками и свистом и поняв наконец, что находится на свободе, волк пустился крадущейся рысцой к югу.
В тот же миг собаки были спущены и с яростным лаем ринулись вслед за ним.
Люди с радостными криками поспешили за собаками. С самого начала стало ясно, что волку несдобровать. Доги были несравненно проворнее его. Белый мог бежать не хуже любой борзой. Немец громко восторгался, видя, как его любимый пес несется по прерии, приближаясь к волку с каждой минутой.
Многие предлагали держать пари, что победят собаки, но это было настолько ясно, что пари никто не принимал — соглашались только ставить на одну собаку против другой. Молодой волк бежал теперь во всю прыть, но скоро белый пес настиг его и подступил к нему вплотную.
— Смотрите теперь, — крикнул немец, — как этот волк взлетит на воздух!
Минуту спустя волк и собака сошлись на мгновение, но оба тотчас же отпрянули друг от друга. Ни один из них не взлетел на воздух, а белый пес упал на землю с ужасной раной на плече, выведенный из строя, если не убитый. Десять секунд спустя налетел, разинув пасть, второй пес — палевый. Схватка была так же мимолетна и почти так же непонятна, как и первая. Животные едва соприкоснулись. Серый зверь метнулся в сторону. Палевый пес отшатнулся, показав окровавленный бок.
Понукаемый людьми, он снова бросился, но получил вторую рану, окончательно научившую его уму-разуму.
В это время подоспел сторож с еще четырьмя большими собаками. Их спустили на волка, и люди с дубинами и арканами уже спешили вслед, чтобы прикончить его, когда через равнину примчался верхом на пони маленький мальчик. Он соскочил на землю и, протолкавшись сквозь оцепившее волка кольцо, обхватил его шею руками. Он называл его «милым волчком», «дорогим волчишкой»; волк лизал ему лицо и махал хвостом. Затем мальчик обратил к толпе мокрое от слез лицо и сказал… Ну, да лучше не печатать того, что он сказал. Ему было всего девять лет, но он был очень груб, так как вырос в низкопробном трактире и успешно усвоил все постоянно слышанное там сквернословие.
Он ругал их всех и каждого, не исключая и родного отца.
Взрослый человек, позволивший себе такие оскорбительные и неприличные выражения, не миновал бы жестокой расправы. Но что делать с ребенком? И в конце концов охотники сделали самое лучшее: они громко рассмеялись — не над собой, конечно, смеяться над собой никто не любит, — нет, все до одного они смеялись над немцем, знаменитые собаки которого спасовали перед молоденьким волком.
Тогда Джим засунул грязный, мокрый от слез кулачок в свой мальчишеский карман и, порывшись там среди стеклянных шариков и леденцов, смешанных с табаком, спичками, пистолетными пистонами и другой контрабандой, выудил из всего этого обрывок тонкого шнурка и привязал его на шею волку. Затем, все еще всхлипывая, поскакал домой, уводя волка на шнурке и бросив немецкому дворянину прощальную угрозу:
— Я бы за два цента натравил его на вас, чтобы вы сдохли!
В начале зимы Джим заболел.
Волк жалобно выл на дворе, не видя своего дружка, и наконец, по просьбе больного, был допущен в его комнату. И здесь большой дикий пес — ведь волк просто дикий пес — верно дежурил у постели приятеля.
