— Давай, давай!.. — кричали с берега. — Налегай, братцы!..
Потом лодки оказались так близко, что гребцов узнали.
— Браво, автобаза! — кричали Коломийцеву.
— Налегай, конезавод!.. — советовали Василию Васильевичу.
— А ну, горкомхоз, наддай жару!.. — рекомендовали Садикову.
Но соревнование закончилось вничью. Лодки одновременно врезались в берег. Четыре странные фигуры с безумными глазами, обливающиеся потом, еле держащиеся на ногах, даже не вынув весел из уключин, даже не подтащив лодки повыше, выскочили на прибрежный песок.
Яростно глядя друг на друга, не отвечая на вопросы, ни на кого не обращая внимания, покачиваясь, еле волоча по земле ноги, все четверо, как безумные, двинулись к зданию дирекции.
Все, кто был на берегу, пошли за ними. Происходило что-то явно загадочное, и всем хотелось узнать, что случилось. Прохожие присоединялись к процессии. Слишком уж необычаен был вид четырех людей, чтобы любой не пожелал выяснить, в чем, собственно, дело, что, собственно, произошло.
Из магазина выскочило человек десять взволнованных покупателей. Все расспрашивали друг друга. Никто ничего не мог объяснить. Все было непонятно.
А четверо шли, внимательно следя, чтобы кто-нибудь не вырвался вперед, обмениваясь ненавидящими взглядами. Бежать они не могли: не хватало дыхания и подгибались ноги, но такая стремительность была в их на самом деле медленном шаге, что казалось — они бегут стремглав.
Наверное, никогда еще в истории человечества преступники так не стремились как можно скорее покаяться.
И вот наконец четыре бывших друга подошли к крыльцу дирекции. Толпа как загипнотизированная шла за ними. У крыльца произошла заминка. Каждый понимал, что должен первым ворваться в дверь. Поднялось что-то вроде борьбы. Садиков пытался оттолкнуть Коломийцева и Мазина, Василий Васильевич попытался проскользнуть вперед, но был перехвачен у самой двери и оттиснут назад. Садиков, Мазин и Коломийцев ринулись в дверь одновременно. Ясно было слышно пыхтение. Каждый старался протиснуться, а вход для троих был слишком узок. Василий Васильевич метался сзади и кричал, что это нечестно и что он тоже имеет право покаяться. А трое пыхтели и пытались оттолкнуть друг друга, но все трое были так слабы, так измучены, что у них ничего не получалось.
В это время Василия Васильевича вновь осенила гениальная идея. Поняв, что положение безнадежно и что четвертому в дверь во всяком случае не пробраться, он вспомнил про окно. Окно, правда, было закрыто, зато форточка распахнута настежь, а под окном стояла скамейка. Василий Васильевич влез на скамейку и, почти засунув голову в форточку, закричал:
— Александр Тимофеевич, это я, Андронов, с конезавода! Я должен вам признаться в нарушении…
Заметив этот хитрый маневр Василия Васильевича, Мазин, Садиков и Коломийцев напрягли все силы и, вопреки законам физики, одновременно протиснулись в дверь.
— Александр Тимофеевич, — закричали они хором, — я должен вам признаться в нарушении…
А в форточку доносился отчаянный голос Василия Васильевича, заканчивавшего фразу:
— …законов об охране рыбных богатств страны!
— …законов об охране рыбных богатств страны! — повторили, как эхо, Садиков, Мазин и Коломийцев.
В кабинет уже набилась толпа заинтересованных, ничего не понимающих людей.
Александр Тимофеевич почесал затылок и сказал:
— Ну и чудеса творятся на белом свете!
Глава десятая
ОДИН НА ОДИН
Когда четыре противника вдруг убежали и Андрей остался на острове один, он сперва даже не понял, что, собственно, произошло. Только что его упрашивали, ему грозили и вдруг все убежали. Глядя вслед удаляющимся лодкам, он задумчиво покачивал головой. Лодки становились все меньше и меньше и превратились наконец в черные точки на ярко-синей глади озера, а Андрей, сопоставив все факты, все фразы, вырвавшиеся у четырех друзей, пришел к правильному, в общем, выводу, что все дело в его словах о Клаше и что браконьеры решили, лучше самим прийти с повинной, чем ждать, пока их поймают.
— Ну и ладно, — решил Андрей, — пусть являются сами. Несерьезный народ.
Теперь впору было позаботиться о себе. Он почувствовал голод и усталость. Но прежде всего следовало подумать о будущем.
Андрей никогда на этом островке не был, не слышал о нем, не знал, посещают ли его рыбаки, дачники или туристы. Судя по всему, люди здесь бывали очень редко. Андрей обошел островок и, если не считать отпечатанных на песке следов его самого и четырех браконьеров, не нашел никаких признаков пребывания человека. Правда, птиц, очевидно, бывало много. Об этом свидетельствовал птичий помет. Но то ли бывали они во время перелета, то ли их спугнули люди, но сейчас даже и птиц не было.
Скала была невысока, метра два в вышину, с одной стороны почти отвесно обрывающаяся вниз, с другой стороны — пологая. Кругом скалы или камня — называй, как хочешь, — была полоса песка, с одной стороны пошире, метра два с половиной, с другой — поуже, метра полтора. Вот и все. Если не считать того, что на песке кое-где лежали камни размером некоторые с кулак, некоторые с человеческую голову.
Да, тут долго не проживешь; Андрей читал «Робинзона Крузо», в робинзонадах кое-что понимал и видел, что острой этот для робинзонов не подходит.
Конечно, если Клаша добралась до поселка и все толком объяснила, то его с острова непременно снимут. Он понимал, что уже сейчас дан сигнал всем катерам выйти на поиски. Ну, а если Клаша не добралась до поселка? Мало ли что: девочка маленькая, опыт у нее небольшой, верхом ездить тоже не умеет. Может, где-нибудь по дороге Стрела споткнулась или Клаша сама не удержалась на спине лошади и упала. Как ей опять взобраться на лошадь? Сидит себе где-нибудь, беспомощная, не зная, что делать, или пытается добраться до поселка пешком. Сколько пройдет времени, пока она доберется пешком! Да и заплутаться в кустарнике очень легко. Тропинок много — как узнаешь, какую выбрать. Стрела-то знает дорогу, а Клаша не знает.
Андрей было приуныл, но потом вспомнил еще про одно обстоятельство и решил, что все равно спасенье близко. Четыре браконьера отправились каяться. Для того чтобы их показание показалось искренним, они, конечно, должны рассказать всю правду и, значит, сообщить, где находится Андрей. Хотя, с другой стороны, это дело тоже неверное, кто его знает, что им придет в голову? Может, они решат промолчать про Андрея. Глупо, конечно, да ведь и люди-то не особо умные. В общем, Андрей решил попусту не расстраиваться, надеяться на лучшее, а пока отдохнуть.
