Немного успокоившись, Гендрик вспомнил про Толстого Виллема. Почему его нет до сих пор? Уж не разбился ли он? Гендрика охватила тревога, и, оставив самца, он решил сейчас же поехать к месту падения своего друга. За антилопой можно будет вернуться после. К счастью, его умная лошадь никуда не ушла, хотя он и оставил ее непривязанной. Гендрик вскочил в седло и поскакал по прежней дороге.
Одно обстоятельство особенно его заботило. Когда он бился с антилопой, до него донесся громкий выстрел Виллемова громобоя. По кому он стрелял? Или еще одна антилопа побежала в его сторону? А вдруг это был сигнал бедствия? Гендрик не знал, что думать, и сильно беспокоился.
Но все его опасения рассеялись очень скоро. Выбравшись на опушку, он увидел Виллема верхом на коне, уже готового пуститься ему навстречу. Для Гендрика это была большая радость: самый факт, что Виллем преспокойно сидит в седле, а Большой Жираф прочно стоит на ногах, показывал, что ни один из них не получил серьезного ранения.
Так оно и было, в чем Гендрик скоро удостоверился. Оказалось, что сам он пострадал куда больше, чем Виллем, — как-никак, а на руке у него была глубокая царапина от рога антилопы. Зато досаде Виллема не было предела; и хоть Гендрику очень хотелось обратить в шутку все это несчастное приключение, но он сдержался, щадя самолюбие своего товарища.
Он спросил, что обозначает слышанный им выстрел. Это стрелял Виллем? Утвердительно кивнув головой, тот указал на лежавший на земле труп какого-то странного животного.
Гендрик подъехал ближе и, наклонившись с седла, стал его рассматривать.
Это был редкий и удивительный зверь. Ростом он был с большого терьера, но совсем другой наружности. Задние лапы у него были короткие, как у гиены, и вообще он сильно бы его напоминал, если бы не длинная и острая морда, широкая спина и гораздо более стройные, чем у гиены, ноги. Это было очень привлекательное существо с длинной шерсткой, мягкой и шелковистой на вид. Цветом зверь был рыжевато-серый с черными поперечными полосами, что придавало ему особенное сходство с той породой гиен, которых так и называют полосатыми.
Но это была не гиена, а одно из тех странных животных, которые не принадлежат ни к какому определенному классу, а составляют между ними особое, промежуточное звено. Южная Африка изобилует подобными удивительными творениями как среди птиц, так и среди четвероногих. Примером могут служить хотя бы дикая собака, хиракс, зерда, фенек, гну и земляной волк; а среди птиц — змееед, орлан и многие другие. Известен только один вид каждого из этих странных существ, и родиной большинства из них является Южная Африка.
Животное, распростертое на земле перед Гендриком, было как раз такой зоологической загадкой и долгое время привлекало внимание классификаторов. Одни относили его к собачьей породе, другие — к гиенам, третьи считали виверрой, четвертые — лисицей. Правда, со всеми этими животными у него было много общего как в образе жизни, так и в анатомическом строении, но ни к одному из них оно не приближалось настолько, чтобы его решительно можно было счесть собакой, лисицей, виверрой или гиеной. Пришлось создать отдельный род, и род этот получил имя «протелес». На земле перед Гендриком лежал протелес де Лаланда, названный так в честь путешественника де Лаланда, который первым описал его.
Но для Гендрика и Толстого Виллема это был попросту земляной волк, то есть волк, живущий в глубоких норах. Юношам этот волк был хорошо знаком: в Южной Африке он не редкость и встречается даже в населенных местах, только увидеть его нелегко — это зверь ночной. Днем он сидит в своем подземном жилище. Однако дурные наклонности всегда выдают его присутствие, и хотя на глаза он почти не попадается, зато бурам часто приходится видеть плачевные последствия его ночных похождений.
В Южной Африке держат овец особой породы, отличающихся большими, толстыми курдюками, содержащими несколько фунтов чистого сала, которое жены колонистов употребляют на разные хозяйственные надобности. Эти-то курдюки, свисающие до самой земли, и составляют любимое лакомство земляного волка, так как челюсти у него гораздо слабее, чем у гиены, и он вынужден промышлять себе мягкую пищу. Бур-скотовод, встав поутру, то и дело обнаруживает, что его овцы лишились своих драгоценных курдюков и виновником этого несчастья всегда оказывается прожорливый земляной волк.
Поэтому неудивительно, что молодые охотники представляли его себе достаточно хорошо, и теперь Гендрик рассматривал мертвое животное совсем не из любопытства. Он и раньше видел этих волков, да и убил их немало. Просто ему интересно было знать, куда именно попала пуля Виллема.
— Откуда он взялся? — спросил Гендрик.
Толстый Виллем отвечал, что волк выскочил из норы, в которую провалился Большой Жираф.
— Я только что встал на ноги, а тут он и бежит, — рассказывал Виллем. — Меня зло взяло — я ведь из-за него чуть себе шею не свернул, — вот я и пустил в него пулю, хоть он не стоит ни свинца, ни пороха.
Так объяснилась причина услышанного Гендриком выстрела.
Молодые люди собрались ехать за антилопой, чтобы перевезти в лагерь как можно больше мяса. Тут подоспели Ганс и Аренд, и все четверо двинулись к реке.
Антилопу разрубили на четыре части, каждый взвалил свою долю на круп лошади, и юноши пустились в обратный путь.
Настроение у всех было прекрасное, за исключением, пожалуй, только Виллема, который по двум причинам был сильно не в духе. Во-первых, он был огорчен потерей собаки; во-вторых, никак не мог примириться с тем, что его охотничья репутация потерпела урон. Забыть это было трудно; правда, Гендрик старался не растравлять его рану, но Ганс и Аренд вовсе не были так великодушны и всю дорогу от души смеялись над его несчастным падением.
Глава 18. ОТРАВЛЕННЫЕ СТРЕЛЫ
Клаас и Ян давно вернулись в лагерь и, расседлав своих пони, расположились в тени фургонов. Они не умели быть праздными и скоро нашли себе занятие, интересовавшее и забавлявшее их. Черныш был божеством обоих мальчиков, — Клаас и Ян поклонялись ему, потому что во всей Африке не было птицы, которую он не сумел бы поймать в силок или ловушку; и в часы досуга, загнав буйволов в крааль и покончив со всеми своими заботами, он охотно показывал двум молодым минхерам, как устраивать всевозможные привады и тенета для летающих птиц.
Сегодня мальчики с особенным интересом следили за приготовлениями бушмена: на этот раз он задумал поймать не летающую птицу, а бегающую, — и какую же? Страуса.
Черныш поставил себе целью вырвать перья у того самца, чье гнездо подверглось сегодня утром такому грубому нападению и разорению.
