— Стойте на месте! — сказал Андреи. — Это неправда, что вы из института. Я знаю, вы — Куличков.
Куличков сделал еще шаг вперед. Андрей прицелился, он решил стрелять в ногу. Достаточно легко ранить Куличкова, и Андрей уже сам управится с ним, пока придут катера.
Теперь между Куличковым и Андреем было шага четыре — не больше. И тут Куличков прыгнул на Андрея. Один за другим щелкнули оба курка, но выстрела не было: ружье было не заряжено, тогда Андрей изо всех сил швырнул ружье в ноги Куличкова. Куличков взмахнул руками, упал и сразу же, чертыхаясь, начал подниматься. Но Андрею хватило времени, чтобы стремглав кинуться за скалу и скрыться с глаз Куличкова.
Положение было прежним: два человека по разные стороны скалы и каждый во что бы то ни стало должен победить другого.
Глава одиннадцатая
КАТЕР ИДЕТ НА ПОМОЩЬ
Пока на маленьком островке шла борьба между Андреем и Куличковым, на берегу разворачивались бурные события.
После короткого совещания у председателя райисполкома, Степана Григорьевича Коробкова, начали звонить телефоны. Всем катерам рыбнадзора и рыболовецким баркасам, и даже прогулочным катерам находившегося неподалеку санатория, было приказано выйти на поиски Андрея.
Начальник милиции срочно выехал на рыбопункт. Надо было проверить, может быть, Андрей вернулся домой.
На рыбопункте его встретил бешеным лаем Барбос, который справедливо считал, что если в отсутствие хозяев является посторонний человек, то это уж полное безобразие. Тем не менее начальник милиции прорвался в дом. Клаша не заперла дверь, она не умела управляться с тяжелым висячим замком, которым дверь обычно запиралась. Сразу же было ясно, что в доме никого нет. Тем не менее начальник обошел дом, заглянул в сарай и коптильню и даже несколько раз громко крикнул: «Андрей!» — думая, что, может быть, мальчик случайно отошел куда-нибудь.
Андрея не было. В заповедном заливе, который начальник тоже внимательно оглядел, у самого берега болталась непривязанная пустая лодка. Начальник, шлепая по воде, добрался до нее и тщательно ее осмотрел: весла не были вынуты из уключин, а этого да еще того, что лодка не была привязана, никогда бы не допустил мальчик, выросший в рыбацкой семье у самого озера.
Начальник внимательно осмотрел лодку. Он не признавался в этом самому себе, но боялся найти в лодке следы крови. Нет, следов крови тоже не было.
В это время в залив вошел катер рыбнадзора. Начальник милиции подсел в катер, и вместе с двумя работниками рыбнадзора они тщательно обследовали залив.
Вода в озере была очень прозрачная, и дно было ясно видно. Видно было, как висели в воде форели, видны были камушки на дне. Все было как обычно.
Потом они обошли берега залива: нигде не было никаких следов. Не были обломаны ветки кустарников, не видно было, чтобы по земле тащили что-нибудь тяжелое.
Это загадочное отсутствие каких бы то ни было признаков преступления всем троим показалось очень тревожным: куда исчез мальчик? История становилась все непонятнее и загадочнее.
Когда начальник милиции, вернувшись в поселок, доложил об этом председателю райисполкома, у которого в это время сидел начальник рыбнадзора, оба помрачнели. Они сидели молча, думая о том, что можно еще предпринять для розыска Андрея, когда в кабинет вошел Александр Тимофеевич, директор рыбпрома. Выслушав взволнованные признания четырех неудачливых браконьеров, он в присутствии свидетелей записал их показания и решил сообщить об этом случае в рыбнадзор. Борьба с браконьерством в прямые обязанности его не входила.
Надо сказать, что понять что-нибудь из показаний раскаявшихся преступников было почти невозможно. Во-первых, они перебивали друг друга; во-вторых, главным образом напирали на то, что они честные люди, осознавшие свои ошибки и клянущиеся, что ничего подобного больше никогда не повторится.
— Ну, а сеть, сеть-то где? — спрашивал директор рыбпрома.
— Оторвалась и уплыла, — отвечал Василий Васильевич.
А трое остальных сразу начинали объяснять, что сеть принадлежала Василию Васильевичу и они к этой сети отношения никакого не имели. Вообще получалась бестолковщина и ералаш.
«Странная история, — думал про себя директор рыбпрома. — С чего это у них так вдруг совесть взыграла? Собрались на незаконный лов, сговорились, достали сеть, вышли, и вдруг ни с того ни с сего у всех четверых одновременно эдакий припадок раскаяния».
Он их прямо спросил:
— А с чего вдруг вы решили признаться?
Все четверо начали взволнованно объяснять, что лучшие стороны их натур восстали против нарушения советских законов и они осознали всю глубину своего падения.
— Все одновременно осознали? — спросил Александр Тимофеевич. — В одну и ту же минуту?
Этого вопроса не следовало задавать ни в коем случае. Тут неразбериха пошла уже полная. Сперва каждый из четырех начал кричать, что он осознал первый, потом поднялся яростный спор. Каждый приводил доводы в свою пользу. Коломийцев кричал, что он с самого начала был против. Мазин кричал, что с самого начала был против он. Садиков кричал, что они врут и что против был он — Садиков. А Андронов стонал и говорил:
— Стыдно, стыдно, товарищи! Вы помните, как я возражал?
Получалась странная картина. Все четверо были против и тем не менее почему-то отправились на незаконный лов.
Александр Тимофеевич решил, что в этом должен разобраться рыбнадзор, велел всем четверым ждать в дирекции, а сам сел на своего «козлика» и поехал в поселок. Он обязательно прихватил бы с собой преступников, но в его распоряжении был только «козлик», и всех четверых втиснуть в него было невозможно. Он решил, что либо представитель рыбнадзора приедет сюда, либо из поселка пришлют грузовую машину, которая и заберет кающихся грешников.
Про то, что Андрей остался один на маленьком острове, никто из браконьеров не сообщил вовсе не потому, что хотел это скрыть. Просто каждому из них казалось это совершенно неважным. Важно было то, считал каждый, что он покаялся, что реального ущерба государству нанесено не было, и вообще важно то, чтобы его простили. Андрей просто выпал из их сознания. Они просто забыли, что если бы не Андрей, то они бы давно уже разделили пойманную форель и попрятали бы ее по укромным местам. Каждый искренне считал, что только совесть, только природная честность заставила его в последний момент отказаться от преступления и явиться с повинной.
Приехав в поселок, Александр Тимофеевич зашел в рыбнадзор и, узнав, что начальник рыбнадзора вызван к Коробкову, отправился в райисполком. Он рассказал о загадочном припадке раскаяния у четырех браконьеров. Он рассказывал это как случай смешной, нелепый и не сомневался, что он вызовет у слушателей по крайней мере улыбки.
