Вскоре Расселы убедились, что приманкой была их кошка, существо беззаветно храброе. При появлении гризли она не только не убегала, но выгибала спину, обещая разорвать своего противника в клочья, а медведь наклонял голову набок и созерцал ее как завороженный. И однажды они увидели, что кошка сыплет угрозами с порога, а медведь, просунув голову в дверь веранды, не делает ни малейших попыток добраться до крикуньи и явно недоумевает, каким образом это существо способно испускать подобные вопли.
И все это время терьер лаял и наскакивал на медведя, а тот не обращал на него ни малейшего внимания, словно считая его неотъемлемой принадлежностью Соколиного Гнезда, с которой следует мириться. Молодой гризли продолжал свои посещения, и к концу лета сложилась такая ситуация, что он, когда Кейт, жена Энди, собирала ягоды по сторонам промоины, нередко лакомился ими у тех же кустов. Он никогда не подходил совсем близко, что могло бы привести к недоразумению, но, видимо, получая большое удовольствие оттого, что предается чревоугодию в ее обществе,— ну, как Аннабель паслась совсем рядом с изгородью, когда мы по ту ее сторону возились в огороде. А терьер продолжал лаять на него, но гризли все так же его игнорировал.
Такая изумительная история! А сколько их было еще! Энди имел их неисчерпаемый запас, но, как мы ни мечтали увидеть хоть одного из гризли, посещавших Соколиное Гнездо, ни единого рядом не оказалось. Наступал ягодный сезон, и медведи объедались ягодами в нижних долинах, где они уже созрели. А созреть выше они должны были не раньше чем через неделю. Вот тогда можно было бы полюбоваться, как гризли блаженно обдирает ветки когтистыми лапами, но мы торопились в Глейшер, так как до конца нашего отдыха оставалось две недели.
Мы простились с Расселами и с Бейб, которая возвращалась к себе на ранчо, и покатили вниз по склону в Уотертонский парк на нашу встречу с росомахой.
Позднее Энди написал нам, что, видимо, во время нашего путешествия краснокожие божки лесных дебрей опекали нас. Сам он за всю свою жизнь видел только трех росомах, а подавляющему большинству канадцев такая удача вообще не выпадает, а мы повстречали свою, просто гуляя по тропе над озером Камерон.
Прогуливались мы там, само собой разумеется, в надежде натолкнуться на гризли. Мы остановились у озера сразу после полудня, и когда увидели на доске объявлений, что гризли был замечен на Олдерсонов-ской тропе....
— Наконец-то! — воскликнули мы и помчались со скоростью ракет на Олдерсоновскую тропу, хотя объявление преследовало совсем иную цель, рекомендуя туристам держаться от этой тропы подальше и посещать ее только на собственный страх и риск.
Мы решили пройти по ней столько, сколько успеем за три часа, а потом повернуть назад. В кемпинг мы вернемся уже в сумерках, но тем лучше. К тому времени остальные туристы уже покинут тропу (конечно, если кто-нибудь после этого объявления отправится гулять по ней на свой страх и риск), и вот поздно вечером на тропе в тишине, не нарушаемой человеческими голосами, мы и выследим ничего не подозревающего гризли.
Так мы сказали, когда начали подниматься по склону над озером, но довольно скоро меня начали грызть сомнения, так ли уж хорош наш замысел. День выдался на редкость жаркий, а тропа неумолимо вилась все вверх и вверх, выписывая зигзаги и петляя. Прошел час, мы по-прежнему видели внизу озеро Камерон, а до гребня вроде бы оставалось все так же далеко, Тут мы сообразили, что, поднимаясь, огибаем склон горы, а не направляемся к вершине, но тут озеро скрылось, и мы вышли из дремучего леса на широкое плато, усеянное гранитными скалами, между которыми кое-где росли чахлые сосенки. Многие из них пострадали от молний, и рыжая хвоя нижних мертвых веток создавала иллюзию, будто у ствола стоит медведь и наблюдает за нами.
«Всегда высматривайте удобное дерево на случай, если в нем возникнет нужда...» — вспомнила я один из вариантов настойчиво повторяемого совета. И, шагая следом за Чарльзом, производила быстрые мысленные прикидки. Сколько ярдов до того вон дерева? А если я взберусь на этот удобный сук, расположенный так низко, не взберется ли на него и медведь? Или вернее будет вспрыгнуть на дерево без низких сучьев... и что случится, если я сорвусь?
Нет, я вовсе не жалела, что мы поднялись сюда. Я жаждала увидеть гризли. Просто эта широта обзора создавала ощущение уязвимости. Ничьей земли.
На полдороге через плато нас настигла гроза, и нам пришлось укрыться под сосной. Грохотал гром, молнии с шипением били между пиками, точно гигантские змеи, поражающие свои жертвы. Мне прежде никогда не доводилось слышать, чтобы молнии шипели. Возможно, причиной была близость вершин. Градины впивались в землю, точно пули, опасным рикошетом отлетая от камней. Не хватало только, решила я, чтобы появился цшзли, разозленный сыплющимися на него градинами,— он увидит нас и сочтет виновниками своих неприятностей. А сосна такая невысокая! Я уже почувствовала, как он обнюхивает наши болтающиеся пятки.
...Но гроза пронеслась, снова засияло солнце, над тропой закурился пар, и градины таяли прямо на глазах. Мы пошли дальше к озеру Саммит, а потом вновь начали подниматься петляющими зигзагами. Лес остался внизу, и мы шли по ярко-рыжей осыпи, глядя на ледники за вершиной Маунт-Кастер. И добрались до перевала Картью, откуда открывался вид на оба озера Кастер гораздо ниже нас. И тут настало время возвращаться. Наши три часа истекли. Близился вечер, так что идти дальше было нельзя, а мы так и не увидели нашего гризли!
И вообще ничего не видели. Даже снежного козла. Все зря! Или нет? Мы посмотрели на ледники, вспомнили молнии, вспыхивающие среди пиков, солнце, засиявшее, когда гроза миновала.
Спускались мы много быстрее. И идти до озера Камерон нам оставалось не больше получаса, когда я прежде Чарльза обогнула скалистый выступ и увидела впереди на тропе какого-то зверя. Серого, с головой, похожей на лисью, но с шерстью длиннее и грубее, смахивающей на барсучью. Он сидел на оран-жеватом пятне вечернего солнечного света, пробивающегося сквозь древесные ветки. Я помахала рукой за спиной, чтобы Чарльз остановился, и мы замерли, точно две тени. Но секунду спустя зверь нас увидел и словно заскользил вверх по склону. Ноги у него казались коротковатыми, но хвост был совсем лисий, и мне еще не доводилось видеть, чтобы лесной зверь двигался с такой быстротой.
— Серая лиса! — в один голос сказали наши соседи по кемпингу, когда мы рассказали им о нашей встрече, и мы придерживались того же мнения. Пока не описали серого зверя сотруднику парка ближе к ночи и не узнали от него, что видели росомаху. Сам он ни одной в жизни не видел, если не считать чучела в музее. Это же одно из самых редких канадских животных, старательно избегающее людских глаз... Черт! Ну и повезло же нам.
