Между тем на него-то Черныш и возлагал все свои надежды и теперь направился прямиком к нему. Зачем? На расстоянии пятисот ярдов что толку будет Чернышу от его стрел, хоть они и отравлены? О! Черныш знал, что делает. Расскажем о его действиях словами Клааса и Яна, которые пристально за ним следили.
— Черныш дошел до куста, — сообщал Ян. — Вот он сложил под ним лук и стрелы. Отошел от него, идет прямо к гнезду. В руках у него фенек. Ага, снова остановился, между кустом и гнездом, но поближе к кусту.
— Очень близко от куста, — сказал Клаас. — Не будет и двадцати ярдов. — Все равно сколько ярдов. Но что он там делает? — спросил Гендрик. — Он, кажется, нагнулся?
— Нагнулся, — ответил Ян. — Постой-ка! Он ставит лисицу на землю! Уже поставил. Честное слово, лисица стоит, как живая!
— Ну, теперь мне ясно, как он думает подманить страусов, — заметил Ганс.
— Понимаю!
— И я! — воскликнул Гендрик.
— И я! — отозвался Виллем.
— А теперь, — продолжал Ян, — он пошел дальше. Вот уж он у гнезда. Что это он там делает, Клаас? Не могу понять. Ходит кругом и как будто что-то ногой закапывает…
— По-моему, — ответил Клаас, — он зарывает разбитые скорлупы, которые мы там оставили.
— Да, да! Так и есть! — крикнул Ян. — Смотри, он наклонился над гнездом и поднял яйцо!
Читатели, наверное, не забыли, что утром молодые охотники увезли с собой только свежие яйца. Те, что казались им насиженными, они не трогали, за исключением двух-трех, которые разбили для проверки.
— Черныш возвращается, и в руках у него яйцо, — сказал Ян. — Он положил его прямо под нос фенеку!
— Каково! — воскликнули Ганс, Толстый Виллем и Гендрик. — Ну и хитрец же наш Черныш!
— А теперь, — продолжал Ян, — он возвращается назад. Вот он уже спрятался за кустом.
Через некоторое время Клаас и Ян сообщили, что Черныш продолжает неподвижно сидеть позади куста.
Все эти манипуляции Черныш производил неспроста. Он давно подметил ненависть страусов к фенекам — пожирателям их яиц, и сейчас собирался этим воспользоваться. Ненависть страусов к фенекам так сильна, что, где бы ни увидел страус фенека, он тотчас пускается за ним в погоню с целью уничтожить его. И тут уж фенека не спасут его быстрые ноги. Если он не успеет юркнуть в свою норку, или скрыться в густом кустарнике, или же в расселине скалы, могучая птица одним ударом ноги убивает хищника.
Черныш прекрасно знал это и захватил мертвого фенека на приманку. Он поставил его так, чтобы страусы непременно его заметили, а птицы, найдя свое гнездо разоренным и увидев фенека, да еще с яйцом у самого носа, конечно не преминут броситься на хорошо им известного вора и грабителя.
— Страусы идут! — крикнул наконец Ян, который отличался очень острым зрением.
— Где, где? Я не вижу. Где они, Ян? — спросил Клаас.
— Вон там, прямо, — ответил Ян. — Еще очень далеко.
— Ах, теперь вижу! — воскликнул Клаас. — С той стороны, куда они ушли утром. Их трое — самец и две самки. Наверно, это те же самые?
— Они идут к гнезду, — сообщил Ян. — Вот уже подошли. Гляди-ка! Чего только не вытворяют! Носятся кругом как бешеные, мотают головами, бьют ногами. Что бы это значило?
— Мне кажется… — откликнулся Клаас. — Нет, честное слово, они разбивают свои яйца!
— Конечно, так оно и должно быть, — заметил Ганс. — Страусы всегда разбивают яйца, если, вернувшись, обнаруживают, что их касался человек или животное. Вот этим они сейчас и занялись.
Гендрик и Толстый Виллем подтвердили слова Ганса.
— О! — воскликнул Ян. — Они отбежали от гнезда и мчатся сюда — прямо на Черныша! Как они бегут!
Вот наскочили на фенека, опрокинули, бьют его клювами и подкидывают, как футбольный мяч. Урра! Ну и потеха!
— А Черныш-то что зевает? Как раз пора выстрелить!
— Он что-то там делает, — ответил Клаас. — Вот пошевелился… Кажется, он натягивает лук…
— Верно, верно! — ответил Ян. — Вот рукой дернул — это он выстрелил. Смотри, смотри, страусы опять побежали! Ах, они убегут совсем!
Мальчики ошибались. Правда, услыхав звук отпущенной тетивы, все три страуса кинулись прочь, но далеко они не убежали. Через четверть мили самец вдруг опустил крылья и начал кружиться на месте. Движения его делались все более странными и судорожными — наверно, стрела Черныша настигла его и яд уже начал действовать. Страус шатался, как пьяный, падал на колени, вставал, чтобы пробежать еще несколько шагов, хлопал крыльями и мотал головой; наконец он рванулся вперед и рухнул на землю.
Некоторое время он продолжал еще биться, колотя по земле своими сильными ногами и поднимая кругом себя такие клубы пыли, точно это был буйвол. Но недолго длилась борьба. Страус дрогнул последний раз и неподвижно растянулся на песке.
Самки не отходили от него, и заметно было, что они поражены и встревожены. Они не пытались никуда бежать, пока Черныш, зная, что с такого далекого расстояния стрела до них не долетит, не вышел из засады и не направился к ним. Тогда только самки подумали о бегстве. Со всех ног пустились они по равнине и скоро скрылись из виду.
Немного спустя Клаас и Ян сообщили, что Черныш наклонился над мертвым страусом и, как им кажется, сдирает с него кожу. Так оно и было. Через час Черныш появился в лагере с кожей страуса на плечах. Как победитель, прошел мимо зулуса и всем своим видом, казалось, говорил:
«Ну что, Конго? Небось тебе этого не сделать?»
Глава 20. СТЫЧКА С ПОЛОСАТЫМ ГНУ
Молодым охотникам пришлось еще на два дня остаться в акациевой роще у источника. Необходимо было как следует провялить вкусное и питательное мясо голубой антилопы, чтобы оно дольше сохранилось. Ведь неизвестно еще, попадется ли им какая-нибудь дичь за ближайшие пять-шесть дней пути. Дорога для всех была новая и незнакомая, даже для проводника Конго, который знал ее только в общих чертах. Они направлялись к реке Молопо. Конго был уверен, что не собьется с пути, но что представляет собой отделявшая их от реки местность, он не имел понятия. Кто знает: может быть, дичи там в изобилии, а может быть, ее и вовсе нет?
Еще менее был осведомлен Черныш. Охотники давно покинули область, населенную бушменами, и двигались теперь по территории, где жили бедные бечуанские племена. Родина Черныша была на юго-западе, в направлении Намакуаленда. Так далеко на востоке он не бывал еще ни разу в жизни, и дорога, по которой они теперь шли, была ему совершенно неизвестна.
Ганс, которого все слушались как старшего и самого опытного, счел неблагоразумным пускаться в дальнейший путь, пока не будет заготовлено впрок мясо голубой антилопы и остатки мяса ориксов. Но для этого необходимо суток на двое здесь задержаться, чтобы провялить на солнце мясо. Складывать в фургон его можно только как следует провяленным, иначе оно испортится на такой жаре и во время странствия они окажутся без куска мяса.
