Ознакомительная версия.
Утром, прежде чем горячий и необычайно влажный воздух станет настолько густым, что невозможно будет выйти на улицу, мы поспешили посетить городской рынок. Где-то, на расстоянии, как от Киева до Львова, люди убиваются в очередях за гуманитарной помощью, а в Момбасе — экзотические плоды папайя, кокосы, манго и ананасы, свежие овощи, острые приправы, свежие мясо и рыба — прилавки ломились от снеди. Мы затарились провизией и арендовали два вездехода по $70 в сутки. В полицейском управлении заказали еще два полицейских вездехода сопровождения за такие же деньги и 10 вооруженных полицейских — $40 в сутки за каждого.
На другой день выезд. Пора прощаться с пляжами Момбасы. Гостей отеля, вышедших на послеполуденный чай под пальмами, знакомят с местным фольклором. «Акуна матата» — с языка суахили на английский переводят как «no problem». Но более точный перевод на русский звучит как «все по барабану!»
Кстати, о барабанах. Нам пляж нужен, чтобы позагорать, позаниматься спортом, полюбоваться пейзажем, а для местных жителей — это еще одна торговая площадка. Как только начинается отлив, на побережье выходят десятки торговцев, предлагающих самые разнообразные сувениры — тамтамы, текстиль и резные фигурки. Не стоит обманываться, не все изделия являются шедеврами, но некоторые вещицы вполне заслуживают внимания. Мне понравилась одна тарелка, спросил у торговца, сколько она стоит. $100 — был ответ. Ну, что же, дороговато за тарелку, по-моему, потому я развернулся и пошел было прочь.
— Эй, белый! Я что, по-твоему, тут стою, чтобы рассказывать всем о цене моего товара?! — раздалось мне в спину на скверном английском.
Пришлось обернуться.
— Простите, не понял, что вы сказали?
— Я говорю, раз спросил «почем», значит, должен мне $100, и забирай тарелку!
Негр перемежал свои требования ругательствами на суахили и обидными жестами. Толпа чернокожих как-то заметно сгустилась. Меня окружили. Смотрят зловеще, на манер черных расистов в голливудских фильмах.
Чтобы было мне понятнее, торговец перешел на грязные английские ругательства. Каюсь, не сдержался и ломанулся забить этой тарелкой его голову в ребра! Чтобы он смотрел сквозь них на белый свет, как сквозь тюремную решетку!!!
Тут и наши подоспели. Свора чернокожих хулиганов вмиг рассосалась, а торговец протянул мне тарелку. Мол, «забирай даром, белый господин!» Все же всучил ему один доллар. Сейчас едим с этой злополучной тарелки вареники со сметаной.
— У вас есть оружие? — спросил меня тогда наш проводник.
— Откуда? Нет, конечно.
— Лицензию на ношение пистолета можно купить за $5000. У черных таких денег нет, а вы повели себя так дерзко, как это обычно делают вооруженные белые, вот почему эти плохие парни разбежались.
Наутро в полицейском участке нас обучили еще одному выражению на суахили: «Харака харака хаина барака» — по-русски это примерно то же самое, что «спеши медленно». Оказывается, помимо тех денег, что мы должны за вездеходы и конвой, требуется заплатить дополнительно $3000 начальнику полиции за разрешающую подпись. Мы тщетно торговались. Пришлось заплатить и эти деньги, а от вездеходов конвоя отказаться. Оставшихся долларов хватило только на трех вооруженных конвоиров, которые поехали в «наших» «тойотах».
Между Момбасой и Малинди тянутся плантации кокосов, ананасов и агавы. Из листьев агавы получают сизаль — материал, используемый в производстве веревок, канатов и мешковины. В тени пальм прячутся деревенские хижины с соломенными крышами, с виду похожие на хату Ивана Франко. Здесь такие постройки называются «макути». Кажется, что жизнь под пальмами безмятежна, но в действительности уровень жизни местного населения весьма низок. Впрочем, настоящего голода здесь не знают. Ведь именно голод является бичом Черного континента.
Дорога (120 км), соединяющая Момбасу с Малинди, в нескольких местах натыкается на разрезающие сушу заливы. Марлины, «парусники», акулы — в здешних водах много хищных рыб. Здесь все знают, кто такой Хемингуэй. Крупнейший писатель XX века ловил марлинов не только у побережья Кубы, но и в Кении. Если вам повезет и вы выудите марлина, его нужно заклеймить и снова выпустить в море. Этого требует местный закон. Остальные виды рыб так не охраняются, их ждет фотосессия с гордыми рыбаками и вертел.
Неподалеку от границы с Сомали расположен архипелаг Ламу. На одноименном острове, самом крупном — площадью 70 кв. км, находится городок, который тоже называется Ламу. Большинство туристов добирается сюда на самолете из Найроби, Момбасы или Малинди. Аэропорт находится на соседнем острове Манда. Стоп! Вернулись назад и прочитали название острова с ударением на первом слоге! Вот теперь правильно, поехали дальше.
Ламу — город разбойников, торговцев «живым товаром». С конца XVII по вторую половину XIX века рынок рабов здесь процветал. Жизнь островитян до сих пор тесно связана с морем. Все, чем они зарабатывают, — это торговое судоходство и рыбная ловля. Здесь, кстати, вылавливают отменных омаров.
С ближайшего побережья на Ламу можно попасть на моторной лодке или более типичной для здешних мест парусной лодке доу. На этом утлом паруснике ходят по морю рыбаки, торговцы и пираты. Сразу и не разберешь, кто есть кто. Впрочем, они тут все — «всё сразу». На острове Ламу работает судоверфь, производящая для рыбаков, торговцев и пиратов корабли с характерным треугольным парусом. Такие суда строят здесь по одним и тем же чертежам на протяжении сотен лет, не используя при этом никаких механизмов, лишь самые простые инструменты. Корпус делается из дерева, щели забивают хлопком, пропитанным кокосовым маслом. На монтаж корабля средних размеров уходит примерно год.
На побережье Индийского океана, рядом с экватором, ритм жизни с незапамятных времен определяют ветра. Прохладный южный муссон Куси помогал кораблям доу плыть к побережью Аравии. И не важно, что «Фаина» шла за 200 миль от берега. Бывалые моряки рассказывают, что огромный, с многоэтажный дом, сухогруз окружает флотилия доу. Потом пираты делают предупредительный выстрел из гранатомета. Затем, если корабль не сбавляет ход, производят следующий выстрел из гранатомета — уже прицельный и ниже ватерлинии. Судно получает пробоину, поневоле уже сбавляет ход и кренится на подбитый борт. Наконец в ход идут абордажные крючья. А капитан корабля лично отвечает и за сохранность судна, и за сохранность груза, и за жизни экипажа. Поэтому выстрела ниже ватерлинии, надо думать, капитан «Фаины» не стал дожидаться… К себе в логово пираты и их добыча возвращались вместе с каскази — муссоном, дующим с севера.
Ознакомительная версия.
