Меня пропустили к Софи и Тесс. Софи тут же прыгнула мне на руки, крепко обняла и поцеловала в шею. Покончив с приветствиями, она перекрутилась вокруг меня и уселась мне на спину. Она стала гораздо тяжелее с тех пор, когда я в последний раз носил ее. Мы немного так походили, а потом сели и долго приводили друг друга в порядок.
Софи, как всегда, очень интересовали мои шнурки, и она все расшнуровывала и зашнуровывала мне ботинки. Я думаю, что для нее они были все равно что для ребенка головоломка. Она действительно выросла, у меня было такое чувство, как будто я приехал навестить дочь-подростка. Она казалась довольной, независимой и уверенной в себе. Мы провели вместе несколько часов, а потом пришла пора расставаться. Но я уезжал ненадолго.
Я вернулся на следующий день и провел с ней все утро. Мы играли в одну из самых любимых ее игр — в салочки. Софи просовывала свои руки меж прутьев решетки и ждала, когда я поймаю их, — так она играла с Оливером много лет назад. Я уже стал беспокоиться, что провожу с Софи так много времени: а вдруг она очень расстроится, когда я уеду? Она стала самостоятельной и вроде бы должна жить своей жизнью и забыть меня, поэтому я не хотел, чтобы мой приезд стал шагом назад в ее воспитании.
Я навестил и взрослых шимпанзе. Сотрудники питомника подозвали их ко мне и угостили тростником. Султана с Джуди пришли вместе, неся своих детенышей на спине. Султана устроилась в тени кустарника, откусила большую часть тростника, а остальную положила к себе на колени, для Мванзо. Мванзо с Оскаром подросли. Играя, они боролись друг с другом. А я все думал о том, как же им повезло.
Я попрощался со всеми и пообещал, что приеду через год. Я сказал «до свидания» своей любимой Софи, а потом меня повезли в Наньюки, где я взял такси до Найроби. Пока мы ехали, я думал о Софи. Я понимал, что жизнь, проходившая у Софи и Оливера параллельно, постепенно разводит их в разные стороны, теперь каждый из них живет в собственном мире. Когда они были младше, они развивались физически более-менее с одной скоростью, но теперь Софи обогнала моего сына в развитии. Она очень быстро становилась молодой самкой, а Оливер все еще оставался ребенком.
Я вернулся в Англию с множеством фотографий и видеофильмом о Софи и о других шимпанзе. Одри и Оливер с интересом слушали рассказы о моем путешествии.
Неделю спустя я договорился о встрече с новым директором зоопарка Честер Гордоном Макгрегором-Рейдом. Я рассказал ему о Софи и объяснил, что беспокоюсь, что ей не разрешат размножаться и будут давать противозачаточные таблетки еще до того, как она повзрослеет. Я спросил его, не позволит ли мне зоопарк совместно с ним стать владельцем Софи. Если бы это стало возможным, я бы внимательно следил за ее здоровьем и развитием и постарался сделать так, что без моего ведома с ней ничего не случится.
Для меня было очень важно, чтобы Софи позволили завести потомство. Я знал, что и она, и все остальные из ее группы только выиграют, глядя на то, как она относится к своим малышам. В конце концов, я переправил ее в Кению по «соглашению о размножении в дальнейшем».
Гордон с сочувствием выслушал меня и сказал, что руководство зоопарка рассмотрит мое предложение. Однако через месяц я получил от него письмо, в котором он сообщал, что после тщательного изучения вопроса руководство зоопарка решило отказать в моей просьбе. Я был очень разочарован и до сих пор считаю, что они поступили неправильно. Однако я вынужден был согласиться с их решением.
Софи никак не выходила у меня из головы. Я хотел спокойно спать по ночам, зная, что я сделал все, что в моих силах, и исчерпал все возможные варианты. И я позвонил Джейн Гудолл домой в Англию. Я рассказал ей, что с шимпанзе все в порядке, но я беспокоюсь о благополучии Софи и очень переживаю, что Кенийская служба охраны дикой природы начнет давать ей противозачаточные средства или, что еще хуже, стерилизует ее. Джейн уверяла меня, что решение о переводе молодняка на противозачаточные средства принято не было. Джейн рассказала мне также, что старого самца Грегуара успешно перевезли из Браззавильского зоопарка и он сейчас прекрасно живет в питомнике Мпили.
Одиннадцатого ноября 1999 года я проснулся с тяжелой головой. Тот день должен был стать особенным: мне исполнялось сорок лет. Одри вечером ждала гостей — родственников и друзей. Утром она проводила Оливера в школу, а потом поехала на работу. Я понежился в постели и встал поздно, примерно в десять. Со все еще тяжелой головой я едва встал с кровати и пошел вниз заварить себе чаю. Особой грусти из-за того, что мне пошел пятый десяток, я не чувствовал — я уже привык к этой мысли за предыдущие месяцы. Я решил побаловать себя и съесть яичницу с жареной колбасой, беконом и шампиньонами.
Когда я уже плеснул в сковороду масла, зазвонил телефон. Это был Ричард Вайн, новый генеральный управляющий Суитуотерса. Я с удивлением услышал его голос, особенно меня удивило то, что он вспомнил про мой день рождения. Но по его огорченному голосу я тут же понял, что он звонит совершенно не по этому поводу.
— Винс, я должен сообщить тебе неприятную новость.
— О боже! Только бы с Софи ничего не случилось! Она жива?
Я не знаю, почему я сразу подумал о худшем. Но я не мог себе представить, чтобы кто-нибудь звонил мне из Кении по пустякам. Я цеплялся за надежду, что Софи просто заболела. Но он ответил, что ему очень жаль, но произошел несчастный случай, и Софи погибла. У меня подкосились ноги, и я воскликнул: «Нет, только не это!»
Он еще раз выразил мне свои соболезнования и спросил, не может ли он чем-то помочь. Я умолял его, чтобы ей не делали вскрытия и похоронили ее рядом с помещением для шимпанзе, пометив ее могилу. Он согласился и, еще раз сказав, что ему очень жаль, повесил трубку.
Я тут же перезвонил доктору Батту, нашему приятелю из Наньюки, и спросил его, правда ли, что Софи умерла. Он подтвердил эту ужасную весть и сказал, что как раз был там, когда все это случилось. Я спросил, не может ли здесь быть ошибки. Он ответил, что это исключено, и рассказал мне свою версию происшедшего.
Координационный комитет, по его словам, решил давать Софи «норплант». Четыре ветеринара, которые участвовали в этой процедуре, попытались попасть в Софи дротиком с наконечником, пропитанным снотворным, но она не собиралась просто так сдаваться. В нее стреляли дважды кетамином, но это не возымело ожидаемого эффекта. Либо ее организм сопротивлялся препаратам, либо кетамин не попал в нее или же попала только его часть. Через какое-то время они попытались утихомирить ее, дав ей успокаивающее лекарство — две таблетки, опять не возымевшие никакого действия. Ей дали еще две таблетки. И хотя Софи была еще подростком, она получила дозу, достаточную для взрослого. Доктор Батт рассказал мне, что всего ей дали семь таблеток, и каждый раз с банановым соком (а это может оказаться весьма рискованным при любой анестезии).
