Хозяевам дома, впрочем, было все равно. Эти добрые люди понимали, что такое голодный пес, и рады были кормить его столько, сколько потребуется. Он ел, впав от удовольствия в транс и не обращая внимания ни на что, кроме пищи, которая попадала к нему в рот и скользила по пищеводу. Когда еда закончилась, Мистер Зельц поднял глаза и увидел, что женщина сняла очки и шляпу. И когда она наклонилась, чтобы собрать миски, он поймал взгляд ее сероголубых глаз и понял, что она — настоящая красавица. Когда такие женщины входят в комнату, у мужчин перехватывает дыхание.
— Ну что, старина, — сказала она, снова проводя ладонью по его голове, — полегчало?
Мистер Зельц благодарно рыгнул и облизал ее пальцы. Тут Тигра, о котором он к тому времени совсем уже забыл, со всех ног кинулся к нему. Звук отрыжки привлек его внимание; наклонившись к Мистеру Зельцу, он повторил этот звук и пришел от него в полный восторг. Но прежде чем дело закончилось очередными объятиями, мать подхватила Тигру на руки. Она посмотрела на Алису, которая, прислонившись к разделочному столику, изучала Мистера Зельца серьезным внимательным взглядом.
— Ну и что мы будем делать, дочка?
— Оставим его у нас.
— Мы не можем. А если у него есть хозяин? Тогда получится, что мы его украли.
— А мне кажется, он один-одинешенек на свете. Ты посмотри на него! Он, пожалуй, отмахал не меньше тысячи миль. Если мы его не оставим, он умрет. Ты хочешь взять такой грех на душу, мама?
Девочка определенно была не глупа. Она знала, что и когда сказать. Слушая, как Алиса беседует с мамой, Мистер Зельц размышлял о том, что его прежний хозяин, пожалуй, недооценивал детей. По крайней мере, некоторых. Возможно, Алиса не была главной в доме и не принимала решения, но говорила она с такой прямотой, что не прислушаться к ней было просто невозможно.
— Осмотри его ошейник, дорогая! — попросила женщина. — Может быть, там есть адрес, или кличка, или что-нибудь в этом роде.
Мистер Зельц прекрасно знал, что ничего там нет, поскольку Вилли никогда не придавал значения таким формальностям, как регистрация, лицензия или металлический жетон с выгравированными сведениями. Алиса встала на колени и принялась осматривать ошейник в поисках каких-нибудь данных о Мистере Зельце, а пес, заранее знавший о том, что поиски эти не увенчаются успехом, просто спокойно стоял и наслаждался теплотой девочкиного дыхания, которое согревало его правое ухо.
— Нет, мама, — сказала наконец Алиса. — Это просто старый вонючий ошейник.
В первый раз за короткое время знакомства с хозяйкой дома Мистер Зельц увидел ее в нерешительности — смятение и легкая печаль промелькнули в ее глазах.
— Я не против, Алиса, — согласилась она, — но я не могу дать добро, пока не переговорю с папой. Ты знаешь, как он не любит сюрпризы. Мы дождемся его возвращения, а затем вместе все обсудим. Идет?
— Идет, — ответила слегка приунывшая от этой перспективы Алиса. — Но нас будет трое против одного, даже если он скажет «нет». Это по-честному, правда? Мы должны оставить его, мама. Я встану на колени и буду молить Иисуса весь день, чтобы он надоумил папу сказать «да».
— Не стоит, — возразила женщина. — Если ты действительно хочешь помочь, открой дверь и выпусти пса — ему надо сделать свои дела. А затем попробуем его немножко почистить. Иначе плохо наше дело: он должен с первого взгляда произвести на папу хорошее впечатление.
Дверь отворилась как раз вовремя. После трехдневной голодовки, когда Мистер Зельц перебивался случайными объедками и отбросами, достигшими опасной степени разложения, сытная пища, которую он только что поглотил, ударила по желудку так, что пищеварительным сокам пришлось выделяться с двойной или даже тройной силой, чтобы справиться со своей задачей. Еще мгновение — и он нагадил бы прямо на кухонный пол, обрекая себя тем самым на позорное изгнание. Итак, он протрусил за кустик, стараясь по возможности не привлекать ничьего внимания, но Алиса побежала за ним и, к бесконечному стыду и смущению Мистера Зельца, стала свидетельницей омерзительного извержения струи жидкого кала из его задницы. Капли жижи обрызгали зеленую траву лужайки. Девочка издала короткий вскрик отвращения, и от одной мысли, что он расстроил ее, Мистер Зельц готов был умереть на месте. Но Алиса была необычной девочкой, и хотя Мистер Зельц уже успел это заметить, он все равно удивился, когда услышал ее слова.
— Бедная псина, — прошептала она ласковым голосом, исполненным жалости. — Ты сильно болеешь, да?
Больше она ничего не сказала, но Мистеру Зельцу вполне хватило и этого, чтобы понять, что Вилли Г. Сочельник был не единственным двуногим, которому можно довериться. Есть и другие, причем не только среди взрослых.
Остаток дня пролетел в вихре удовольствий. Мистера Зельца окатили водой из садового шланга, втерли в его шерсть душистую белую пену и в шесть рук принялись оттирать от грязи его спину, грудь и голову. Он вспомнил, как начинался этот день, и удивился тому, что он так кончается. Когда пену смыли, Мистер Зельц отряхнулся и побегал несколько минут по двору кругами, помочившись на все кусты и деревья по периметру владения, после чего женщина уселась рядом с ним и выбрала у него из шерсти всех клещей. Она объяснила Алисе, что ее отец научил ее этому, когда она была еще маленькой девочкой и жила в Северной Каролине: этих тварей надо выщипывать кончиками ногтей — другого метода нет. Клеща нельзя ни выбросить, ни растоптать — его нужно обязательно сжечь, и хотя она против того, чтобы дети играли со спичками, не будет ли Алиса столь любезна и не принесет ли из кухни коробку «Охайо Блю Типс» — она там, в верхнем ящике, справа от плиты. Алиса принесла, и некоторое время мать и дочь извлекали из шерсти Мистера Зельца одного за другим раздувшихся от крови клещей, а затем испепеляли их тельца в ярком фосфорном пламени. Как не быть благодарным за все это? Как не возрадоваться оттого, что все эти источники зуда и раздражения удалены с твоего тела? Мистер Зельц чувствовал такое блаженство, что даже пропустил мимо ушей последовавшую за процедурой реплику Алисы, не выказав абсолютно никакого протеста. Он знал, что это непреднамеренно, что его вовсе не хотят обидеть.
— Не буду зря тебя обнадеживать, — сказала Алисе мама, — но мне кажется, лучше дать собаке кличку до того, как папа вернется домой. Тогда пес будет вроде как член нашей семьи, а это придает делу совсем другой психологический оборот. Ты понимаешь, что я имею в виду, солнышко?
— А я уже придумала ему кличку, — ответила Алиса. — Я придумала ее в тот самый момент, как увидела его. — Девочка помолчала, собираясь с мыслями. — Помнишь книгу, которую ты читала мне, когда я была маленькая? Красную книгу с картинками и рассказами про животных? Там была еще собака, точь-в-точь как эта. Она спасла ребенка из горящего дома и умела считать до десяти. Помнишь, мама? Мне очень хотелось эту собаку. Когда я увидела, как Тигра тискает точно такую же возле кустов, я поняла, что моя мечта сбылась.
