Это был изумительный, золотистый день, и светло-голубое, словно выцветшее небо было подернуто легкой туманной дымкой. При таком освещении сельская местность выглядела совсем иначе, и поля предстали перед нами во всем многообразии красок — изумрудно-зелеными и золотыми от лютиков, желто-коричневыми от поспевающей пшеницы, а свежие пашни походили на лоскуты красно-коричневого вельвета. Как только нам сообщили с вертолета по рации, что Крис закончил свою съемку, мы сняли с бедного Джеффа одеяло и позволили ему наслаждаться полетом. Ли к тому времени, конечно же, настолько увлеклась воздухоплаванием, что ей захотелось, чтобы я на следующий день приобрел для нас собственный воздушный шар. Признаюсь, это было большое искушение, но все же мне удалось умерить свой и ее энтузиазм.
Солнце клонилось к горизонту, заливая окрестности нежным зеленовато-золотистым светом, а мы дрейфовали по ветру, тихо и беспорядочно, словно пух одуванчика, уверенные в том, что такой вид путешествия является самым лучшим и единственно правильным.
СЕРИЯ ВОСЬМАЯ
Следующее место проведения выездных съемок представляло собой разительный контраст с тем, что мы видели в Англии. Мы оставили сочный зеленый ковер английской сельской местности и оказались среди причудливых пейзажей пустыни Сонора. У большинства людей слово «пустыня» порождает в сознании образ скучной безводной равнины, где есть лишь бесплодные пески и голые камни — места, враждебные для любых форм жизни. Такое представление, конечно же, справедливо в отношении некоторых пустынь, но на Земле существуют и другие пустыни — причудливые и удивительные места, где живут многочисленные растения и животные, прекрасно приспособившиеся к суровой среде обитания. Одним из таких необычных уголков нашей планеты является пустыня Сонора, расположенная на юго-западе США и занимающая территорию в несколько тысяч квадратных миль, густо населенных разнообразными видами животных и птиц, усеянных самыми экзотическими формами кактусов и покрываю щихся в сезон пышным ковром из мириад диких цветов. И вот, чтобы показать, насколько традиционное представление о пустыне отличается от действительности, мы и отправились туда на съемки.
Наша съемочная группа состояла из оператора Родни Чартерса, имеющего ласковое прозвище Роддерс, — коренастого мужчины, привыкшего все делать на бегу, даже когда у него на плече тяжелая кинокамера. Он всегда улыбается, даже в самых трудных ситуациях, и прищуренные глаза придают ему почти восточный вид. Его помощник, Малькольм Кросс, был красивым молодым человеком с роскошными усами и обладал манерами тех порядочных, крепких душой и телом англичан, которые сделали империю тем, чем она была. (Именно Малькольм после окончания съемок прислал мне письмо, где написал о том, как много удовольствия он от них получил. Он закончил свое письмо следующей фразой: «Я вернулся домой в таком хорошем настроении, что моя жена теперь беременна».) Нашим звукооператором был Иэн Хендри, с редкой бородкой и выразительными бездонными глазами, придававшими ему сходство с пожилым эльфом. Но, несмотря на свой вид несчастного изгнанника из сказочного королевства, в своей работе он проявлял необычайное усердие.
Первый же день в пустыне Сонора произвел на нас ошеломляющее впечатление. Мы прибыли туда ночью и поэтому не могли составить себе ясного представления о том, как выглядит пустыня, но на следующее утро, едва рассвело, мы расселись по машинам и поехали посмотреть на места, выбранные Эластером для съемок. Начать с того, что небо было просто великолепным: там, где вставало солнце, его цвет постепенно изменялся от бледно-розового до кроваво-красного, а разбросанные по нему облака имели лиловый и желтый оттенок. На этом красочном фоне вырисовывались силуэты гигантских кактусов цереусов, похожих на странные, покрытые колючками канделябры, часть которых была украшена короной из белых цветов с желтой сердцевиной. Цереус, вероятно, самый необычный кактус в мире, поскольку его высота порой достигает пятидесяти футов и он образует целые «леса», раскинувшиеся на многие мили. Кактус достигает зрелости, когда его высота составляет всего лишь семь-восемь футов, но к этому времени ему уже исполняется пятьдесят лет. Издалека эти кактусы кажутся гофрированными, словно бы сделанными из рубчатого зеленого вельвета. Вдоль каждого рубца расположены пучки жестких черных колючек длиною до двух дюймов и острых, как иглы медицинских шприцов. Процесс роста у этих колючих гигантов протекает очень медленно. Они начинают свою жизнь в виде крохотного семечка, и первые несколько лет являются для него самыми опасными, так как маленькому кактусу приходится противостоять экстремальным перепадам температуры — от испепеляющей жары до заморозков, — выносить засуху и дожди. На этой стадии его могут затоптать олени, обглодать кролики или крысы. Если же ему удастся пережить все эти опасности, то дальше он будет расти медленно, но уверенно. Между семьюдесятью пятью и ста годами он имеет высоту от двенадцати до двадцати футов, и в это время у него начинают отрастать боковые ответвления, придающие ему причудливую форму канделябра. Количество и расположение этих ответвлений варьируется в широких пределах, поэтому вы никогда не встретите два совершенно одинаковых кактуса цереуса. Некоторые кактусы могут иметь лишь два ответвления, а у других их количество доходит до двадцати или даже пятидесяти. Цереус, как и все остальные кактусы, суккулент, и, подобно огромной колючей бочке, он способен накапливать в своем стебле и ветвях огромное количество влаги. Плотная, покрытая восковым слоем кожица делает его превосходным резервуаром для воды. Колючки кактуса не только служат ему защитой от атак животных, таких, как олени и длиннорогие овцы, они еще отбрасывают густую тень, предохраняя поверхность растения от перегрева в сильную жару. Когда цереус умирает, мякоть перегнивает и остается лишь высохший древесный остов — кружевной, переплетенный, как корзина, каркас, поддерживающий при жизни бочкообразный ствол и массивные ветви. Внутри этих скелетов порой можно найти странные образования длиной от десяти до двенадцати дюймов, похожие на вытянутые деревянные башмаки. На самом деле это остатки птичьих гнезд. Ввиду гигантских размеров внутри кактуса поддерживается температура на несколько градусов ниже наружного воздуха, что делает его идеальным жильем для птиц. Американский сородич большого пестрого дятла, строя по нескольку гнезд за сезон, превращает цереус в своего рода колючий многоквартирный дом. После того как он выдолбит себе гнездо, кактус (в целях самозащиты) формирует вокруг раны прочный древесный наплыв — калл юс. Это и есть те самые странные деревянные «башмаки», которые вы можете найти внутри мертвых кактусов. Если он покидает свое гнездо, его занимают другие птицы, такие, как совы, мухоловки, пурпурные ласточки (purple martin — Progne subis), и поэтому в одном многоквартирном цереусе могут обитать три или четыре различных вида птиц.
Углубившись на несколько миль в пустыню, мы остановились, чтобы пройтись по лесу из гигантских кактусов. Гигантский цереус наиболее заметен благодаря своим размерам и впечатляющему обхвату ствола, но здесь встречаются и многие другие виды кактусов, имеющие самые фантастические формы. Например, здесь растет опунция — средних размеров кактус с большим количеством плоских округлых отростков, так густо усеянный желтовато-коричневыми колючками, что издали они походят на мех, а само растение с его закругленными боковыми ответвлениями напоминает традиционного плюшевого медвежонка. Тут встречается и удивительное суккулентное дерево фукьерия, похожая на колонну с высоким стволом и длинными ниспадающими ветвями, усеянными короткими колючими веточками, из-за которых все растение выглядит так, словно ему срочно требуется побриться. Листья на этих веточках появляются только после того, как фукьерия накопит достаточно влаги для их содержания. Эти фантастические растения часто описывают как гигантскую перевернутую морковь, хотя они зеленые, а не красные. Когда вы увидите такой сужающийся кверху ствол высотою шестьдесят футов с направленными вниз «небритыми» ветвями, то сразу же поймете, что встретили самое необычное растение пустыни.
