Итак, все были неправы: и Сент-Илеры (отец и сын), и Блюменбах, и Кювье, и Оуэн. Утконос и ехидна, оказывается, одновременно и яйцекладущие и млекопитающие звери. В этом редком сочетании мы видим приметы той близкой к сотворению мира эпохи, когда наши дальние предки уже оделись в шерсть и стали кормить детей молоком, но не утратили совсем и некоторые черты прародителей своих – пресмыкающихся: по старой традиции продолжали нести яйца.
Утконос и ехидна в роли наседок
Прежде чем отложить яйца, самка утконоса роет нору длиной так метров в пять – двадцать. Роет у воды, но вход в нее делает не под водой, как часто думают и пишут (например, у Брэма), а над водой. В конце норы устраивает гнездо из сырых листьев (именно сырых, чтобы в гнезде было достаточно влаги и скорлупа яиц не подсыхала), из травы, тростника и древесных ветвей, которые долго мнет и ломает своими беззубыми челюстями {55}. Подхватив все это хвостом (а не клювом!), переносит в нору.
Затем, действуя хвостом же, как каменщик лопаточкой, утконосиха сооружает из земли и глины толстую стенку, которой, как барьером, отделяет комнату с гнездом от других помещений норы. Делает это для того, чтобы сохранить в гнезде нужную температуру и влажность. Замурованную в самодельном термогигростате самку труднее найти и врагам. Врагов у нее, правда, немного, но все-таки они есть: небольшой питон, местный варан и лисицы, завезенные в Австралию из далекой Европы.
Отгородившись от мира глиняной стеной, утконосиха откладывает в гнезде два тускло-белых яйца {56}.
Они мягкие: скорлупа мнется под пальцами. Свернувшись клубком, зверюшка прижимает своих потенциальных отпрысков к груди и согревает их теплом тела {57}. Значит, не только клювом утконос напоминает птицу: как и птица, он высиживает яйца!
Возможно, что и тепло гниющих растений, из которых сложено гнездо, подогревает их. Но доктор Крумбигель говорит, что едва ли это так. Во-первых, подстилка из листьев слишком тонка для этого, а во-вторых, утконосики очень быстро из яиц вылупляются: листья не успевают за это время сгнить. Дней через десять-четырнадцать (а по некоторым наблюдениям – через семь – десять дней), прорвав скорлупу яйцевым зубом, молодые зверьки с клювами появляются на свет божий. Яйцевой зуб (он сидит на межчелюстных костях верхней челюсти) своего рода консервный нож, которым природа наделила всех детенышей, рождающихся из яиц со скорлупой: птичьих птенцов, новорожденных пресмыкающихся и ехидн с утконосами. Единственное его назначение – вспороть скорлупу перед выходом из яйца. Выполнив эту несложную задачу, яйцевой зуб отваливается.
А молодые утконосики еще долго после того, как он отвалится (девять или одиннадцать недель!), лежат слепые и беспомощные на подстилке из листьев. Все это время мать кормит их молоком {58}. Сосков у нее нет, поэтому детеныши слизывают его прямо с шерсти. Утконосиха ложится на спину, молоко из молочных пор стекает в небольшую бороздку у нее на брюхе.
Из этого «корытца» детеныши его и вылизывают, пока не подрастут и не научатся сами ловить и есть червей, улиток и раков.
«Кузина» утконоса ехидна, чтобы отложить и высидеть свое единственное яйцо, нору не роет. Мы уже знаем: она вынашивает его в сумке, такой же почти, как у кенгуру.
Вот только непонятно пока, как это яйцо попадает в сумку. Раньше думали, что самка когтями или клювом закатывает его туда. Но когти и клюв для этого совсем не годятся. Думали, что, может быть, изгибаясь, самка откладывает яйцо прямо в сумку?
А сейчас считают, пишет Эллис Трофтон, что сумка вырастает у ехидны после того, как из яйца выведется детеныш (где-нибудь в укромном местечке). Когда начнет он сосать, прицепившись к шерсти у мамаши на брюхе, сумка сразу быстро-быстро растет и обрастает его со всех сторон, и он, сам того не ведая, оказывается в люльке. Но тогда как же находка Гааке? Ведь Гааке в уже готовой и такой большой сумке, что в нее «можно было положить мужские часы», нашел яйцо, а не детеныша?
Поэтому вернее всего будет, если мы скажем: зоологи еще толком не знают, как яйцо ехидны попадает из клоаки в сумку.
И еще один загадочный вопрос: зачем самцы ехидны и утконосов носят на задних ногах костяные «шпоры»? Они покрыты кожей, словно чехлом, но острые концы торчат наружу и могут больно уколоть. Мутная жидкость вытекает по каналу, пронзающему шпору насквозь. Она ядовита, эта жидкость!
По видимому, шпоры – отравленное оружие. Но странно: ни ехидна, ни утконос никогда и никому не грозят им.
Неизвестно до сих пор, чтобы ехидна поранила кого-нибудь своей шпорой. Утконос тоже сам по воле своей не пускает ее в ход. Правда, некоторые люди и собаки, бесцеремонно обращаясь с безобидным зверьком, натыкались, случалось, на ядовитую шпору. Люди излечивались довольно быстро, но собаки (тоже довольно быстро) умирали. Умирали и кролики (через две минуты!) после того, как экспериментаторы вспрыскивали им под кожу яд утконоса.
Ехидна и утконос – единственные на нашей планете ядовитые млекопитающие. Но все в их поведении, в устройстве и употреблении ядовитого оружия говорит о том, что сохранили они его главным образом как почти ненужный ныне атавизм, сбереженную эволюцией память о далеких предках – ядовитых ящерах.
В наши дни утконосы и ехидны уцелели только в Австралии и на некоторых больших близких к ней островах. Даже ископаемые их остатки (двух видов ехидны и одного утконоса) найдены до сих пор лишь в позднетретичных, плейстоценовых, отложениях пятого континента.
Утконосы живут в быстрых холодных горных ручьях и в теплых мутных реках равнины, в озерах и даже небольших заводях Тасмании и Восточной Австралии (к западу до реки Лейхгарда в Северном Квинсленде).
Ехидны – в лесах и кустарниках почти всей Австралии, Тасмании и в Новой Гвинее. Зоологи различают два вида ехидн (австралийский и тасманийский) и несколько их подвидов. Кроме того, в Новой Гвинее живут еще два вида – так называемые проехидны. У них более длинные, чем у ехидны, ноги и клювы. Животные эти совершенно не изучены.
«Живые ископаемые» в нашем доме
Остров Мадагаскар-второй вариант естественного палеонтологического музея: так часто называют Австралию. И тоже остров этот не очень маленький. Он отделился от Африки, когда на земле обитали очень примитивные, первобытные млекопитающие (правда, уже не сумчатые). Поэтому в его лесах сохранились лучше, чем в других частях света, такие, например, редкостные зверюшки, как лемуры. Из пятидесяти видов лемуров, обитающих на земле, сорок живут на Мадагаскаре.
