Ода подошла к кормушке. Цепляясь за ее хвост, за задние лапы, вслед за ней вылезли, спотыкаясь, и четверо щенят. Пятый, лентяй, перевернувшись на спину, остался спать в углу бокса. Кофа, приступившая было к еде, заметила, что в пяти-шести метрах от нее лежит нахально проникший в городок незваный гость и не сводит с нее жадных глаз.
«Ну, это уж слишком!» — возмутилась она. От гнева у нее даже шерсть стала дыбом. Кофа даже приготовилась прыгнуть, чтобы прогнать нахального бродягу, но увидела рядом с боксом хозяина, который покачал головой и призвал ие к порядку. Тогда она сердито начала заталкивать миску с едой в бокс, ворча: здесь уже и поесть спокойно нельзя. Она не любила, когда ей во время еды заглядывают в рот. Щенята подумали, что мать изобрела новую игру, и распрыгались вокруг миски, которую Кофа потихоньку подвигала в бокс. Пепи прыгал до тех пор, пока не свалился в миску. Кофа сердито вытащила его из густого мясного супа и на виду всего двора начала облизывать свое сокровище. Другие щенята с визгом тоже принялись лизать брата. Кофа готова была провалиться сквозь землю от стыда. Их семья пользовалась авторитетом в городке. У них всегда царила дисциплина и порядок… И вот, пожалуйста. Одно огорчение следовало за другим. А все из-за этого проклятого бродяги. Если бы Кормош был дома, он бы разделался с этим назойливым голодранцем.
Она ворчливо принялась за обед и — это случилось впервые — залепила лапой оплеуху Пепи, который слишком жадно цеплялся за край миски.
После обеда к их боксу подошла Сплетня, и, хотя Кофа сделала вид, что спит, та без стеснения затараторила:
«Представьте себе, соседка, ваш обожатель не умеет говорить. У него, кажется, даже имени нет». — «Ничего, получит, если здесь останется». — «Вы думаете, что останется? Тиги считает, что его можно отмыть. Но разве это дело, если каждый с улицы может сюда войти? До чего мы так докатимся?» — «Да ну вас всех», — проворчала Кофа. «Ладно, ладно, не буду мешать. Тем более что сейчас начинаются занятия. Кажется, мой хозяин разговаривает на веранде с вашим… А как поели дети? Не правда ли, уж очень худ этот новенький. И даже до обеда не дотронулся. Видите? Что поделаешь. На вас уставился. Это и не удивительно. Вы ведь неотразимы».
В ответ Кофа сердито тявкнула.
«Ну, не нужно сразу обижаться!» — заключила Сплетня и побежала к собравшимся в середине двора собакам.
Кофа попыталась уснуть. Это ей удалось. Проснулась она от звона миски.
«Это уж верх нахальства», — возмутилась она, увидев, что новичок ест из приготовленной для нее миски. Ест? Нет, жрет. Вся его пасть и грязные усы были в жиру, хозяин же стоял неподалеку и молча за этим наблюдал. Ну, если хозяин и это терпит, продолжала возмущаться Кофа, тогда она сама призовет этого типа к порядку. Она вскочила. Что же это будет, если потакать наглецам? До сих пор в городке не случалось, чтобы кто-нибудь съел чужую пищу. Свирепо рыча, она уже была готова броситься на облизывающую дно миски собаку, но ее вновь остановил осуждающий голос хозяина:
— Ай, ай, Кофа, неужели ты завидуешь?
Завидует? Она? Ему? Смешно.
Хозяин осторожно приблизился к бродяге, который длинным языком облизывал стенки пустой посудины.
— Люкс, — промолвил хозяин. — Люкс. Песик.
Услышав рядом с собой голос, Люкс застыл. Не поворачивая головы, он скосил глаза в сторону приближающегося человека. А когда человек сделал еще один шаг, пес сердито заворчал и оскалил зубы, приняв тем временем агрессивную стойку.
— Оставь его, Тиби! — крикнул кто-то со стороны дома. — Он еще зеленый. Нужно запереть его в сарай к Жандару. Может быть, тот подействует на него.
«Значит, зовут его Люкс, — подумала Кофа. — Ну что ж…» Она отправилась назад к своим малышам. Но хозяин ее окликнул. Она радостно подбежала к нему и, в то время как он почесывал кончики ее ушей и темя головы, чуть помахивала хвостом от удовольствия. Хозяин двинулся в сторону хозяйственных пристроек. Он обошел ожидавших начало занятий собак, и только тогда, когда они уже были в открытых дверях сарая, Кофа подумала: «Зачем они пришли сюда? Ведь весь просторный сарай был владением Жандара».
Дело в том, что Жандар был одним из самых старых жителей городка, и его все уважали и почитали за силу, уравновешенность и мудрость. Когда-то Жандар и ее обучил прыгать через обруч, идти по следу. Кофа не видела старика с момента рождения щенят. Она весело вбежала в сарай. Жандар дремал в углу, и Кофа разбудила его своим звонким лаем. Жандар сначала не узнал ее и сонно зевнул. Кофа подошла ближе, пес дружески тявкнул. Кофа обернулась, поджидая своего хозяина. Но вместо хозяина в дверях стоял бродяга. Принюхиваясь, он повертел в воздухе носом, затем осторожно проследовал к середине сарая и там остановился. Жандар спросил: «Кто это такой?»
Кофа смутилась. Что же ответить? Сказать старику, что этот нахальный тип, который пристал к ней на улице, а потом съел за обедом оставленную щенятам пищу? Но Кофа промолчала. «Значит, это новенький… Вижу, ты но очень к нему расположена».
Кофа не успела ответить, да это и к лучшему, потому что не знала, что сказать. Хозяин вызвал ее из сарая свистом. Кофа, не прощаясь, со скоростью ветра выскочила из сарая, и хозяин тут же захлопнул за ней дверь. В следующий момент Кофа услышала стук ударов бродяги в дверь, а вслед за этим его жалостное скуленье.
— Хорошо, Кофа, — похвалил ее хозяин. — Это ты отлично сделала.
Кофа только теперь поняла трюк и обрадовалась тому, что произошло. Молодец хозяин! Освободил ее от навязчивого бродяги. Довольная, она побежала назад к своим щенятам.
Кормош вернулся домой через неделю. Он так устал, что у него не было настроения даже что-либо рассказывать Осмотрев и обнюхав щенят, он сказал Кофе только то, что они были очень далеко, ехали долго и что у них не было ни минуты отдыха. Затем он залез в бокс, и Кофа сочла за лучшее не докучать ему сейчас своими историями.
На другой день до обеда Кофа занималась с детьми. Четверо щенят уже умели хорошо и ловко ходить и даже отваживались удаляться от бокса метров на десять. Особенно отличался Кантор. Когда он услышал призывный голос матери, то первым вытянул нос и, принюхиваясь, помчался домой. Однако пятый детеныш серьезно беспокоил Кофу. У четверых ее детей были хорошие имена, а пятого, ее единственную дочку, хозяин дразнил Пышкой. Да, что верно, то верно. Пышка заслужила свое имя. Она целыми днями валялась, даже не выходила из бокса и до тех пор скулила, пока мама не приносила ей пищу на место. Только ела и лентяйничала. Она уже была такой толстой, что ее ноги едва виднелись из-под круглого живота; она целые дни дремала, перевернувшись на жирную спину.
