интересного, а для Джорджа они были источником развлечения — его очень забавляло, когда мы, взмокшие и усталые, возвращались в лагерь и наперебой бросались рассказывать о дорожных приключениях.
Несколько недель назад, еще в ходе поисков Люцифера, я сделал интереснейшую находку и сообщил о ней Браму. А нашел я странных, похожих на рыбок существ, плававших в лужах дождевой воды на огромной плоской скальной плите. Мы с Брамом отправились повнимательнее изучить этих рыбешек и выяснить, как они туда попали. К нашему удивлению, открытые нами краснохвостые создания оказались разновидностью креветки с удивительным циклом жизни. Несколько дней спустя мы набрали воды из луж вместе с их обитателями в большие пластиковые пакеты. (Добавлю, что по просьбе Брама я часто охотно лазил в водоемы, рискуя навлечь на себя гнев водяных черепах и других существ!)
Затем Брам аккуратно пересадил креветок в жестянки из-под печенья, щедро выделенные Джорджем из коллекции, грудившейся у него в хижине-столовой. Так мы предприняли исследование одной из самых скрытых сторон жизни Коры, очаровавшей нас обоих, и сделанные открытия доставили нам немало волнующих минут.
Мы узнали, что креветки принадлежат к виду stretocephalus vitreus и являются одной из форм прозрачных креветок. Из-за краткости благоприятного для них сезона дождей развитие этих существ происходит очень быстро, и за какие-нибудь десять дней они вырастают до максимальных размеров (около двух сантиметров); так же быстро достигают они и половой зрелости, и на восемнадцатый день способны метать икру. Но ведь солнце в считанные дни иссушает лужи — что тогда? Оказывается, икра становится частью корки, покрывающей высыхающие водоросли, и так пребывает в спящем состоянии до возвращения благоприятных условий.
Мне доводилось слышать, что сходное явление наблюдается на соляных полях Макгадикгади в Ботсване. Там икра креветок также пребывает без изменений в высыхающем соляном растворе, несмотря на жестокое солнце, ветры и порой многомесячное отсутствие дождей. Но когда вода вновь начинает поступать на поля в достаточном количестве, — икринки в считанные дни развиваются в креветок, а последние столь же быстро достигают половой зрелости.
Еще мы с Брамом исследовали «проблему колючек», как мы ее называли, — мир лоснящихся, мясистых колючек акаций и их обитателей. Личинки мотыльков и бабочек, таящиеся в колючках, живут как бы за двойной защитой, словно монашки в кельях за стенами монастыря. Благодаря этим вылазкам, мне удавалось гнать от себя мысль о своем туманном будущем и я часами чувствовал себя наверху блаженства, как студент в экспедиции.
Тогда же я стал давать Мохаммеду уроки вождения автомобиля — это было первой стадией обучения профессии гида. Сначала мы тренировались на безопасных дорогах вдоль реки, и вскоре Мохаммед, постоянно задававший вопросы и получавший на них исчерпывающие ответы, прекрасно освоил коробку передач.
В ходе этих уроков я также стал учить его английским названиям многочисленных птиц и деревьев, а он, в свою очередь, — их местным названиям, да еще применению растений в лечебных целях. Однажды он показал мне голубые цветы коммелины, которые содержат приготовленные самой природой глазные капли. Не нужно даже пипетки — если надавить на плоскую дольку, то с закругленного конца выделится несколько капель прозрачной жидкости, хорошо помогающей при некоторых раздражениях.
Это было время обмена полученными знаниями, открытий и, как я надеялся, начала новых проектов, направленных на защиту Коры.
Что касается Джорджа, то он был поглощен заботой о своих подрастающих питомцах и почти постоянно крутился вокруг них. Ночью львят держали в загоне в пределах лагерной ограды, а рано поутру выпускали на волю. День наших любимцев начинался так: Джордж открывал дверь загона, и они, возбужденные, неслись к Лагерной скале. Затем Джордж, приучая малышей к порядку, выпускал их в сопровождении Мохаммеда или Абди на прогулку. Детеныши оставались в густых кустах у подножия скалы Кора до вечера, пока Джордж, после традиционного дневного отдыха и душа, не кликал их на ужин — отведать верблюжатины или козлятины.
В самом начале сезона дождей мы с Джорджем стали свидетелями забавного случая, приключившегося со львятами у Лагерной скалы. Когда Джордж, как обычно, выпустил их, они наперегонки помчались к ней и впервые нашли там лужицы. Рафики первая наклонила морду над водой и вдруг, дико зарычав, отскочила назад. Увидев ее реакцию, двое других засеменили к ней и подоспели как раз в тот момент, когда она все-таки рискнула подойти к луже снова.
Что же так напугало ее? Не что иное, как собственное отражение. Да и много раз после этого львята не начинали пить из лужицы, не порычав предварительно на страшного льва, выглядывающего из воды.
Был еще один случай, когда я здорово перепугался. Я знал, что во второй половине дня львята обычно отдыхают среди скал. Внезапно я услышал со стороны скалы Кора треск ломающихся ветвей и крики павианов. Одной из причин нашего страха за львят, когда они находились за пределами лагеря, была потенциальная угроза со стороны этих обезьян, которые успели натворить немало бед на ранней стадии работы с детенышами.
Существовало подозрение, что на совести павианов — и питомица Тони: они могли подстеречь леопардиху на уступе скалы Кора и, пользуясь численным превосходством, убить ее. Теперь же, услышав дикие крики обезьян, я выскочил из хижины и помчался что было мочи сквозь кусты к подножию скалы, опасаясь самого худшего. Я принялся искать львят в низкорослом кустарнике, но их там не было. Тут мне в глаза бросилась кучка павианов, расположившихся высоко в скалах. Я взобрался наверх и ринулся по раскаленному камню туда, где сидела теплая обезьянья компания. Я уже почти добрался до них, когда из лагеря до меня донесся еле слышный зов Джорджа.
Я повернулся, глянул вниз — и у меня тут же отлегло от сердца. Забавно было смотреть, как трое львят гуськом шествуют по направлению к Джорджу, который стоит у входа в лагерь и машет им рукой. Значит, они инстинктивно поняли, что в павианах таится опасность, — ведь никто их этому не учил. Они благополучно избежали встречи с противником и вернулись, естественно, под крылышко к своему защитнику Баба-иа-Симба — Отцу львов. А я-то все скалы облазил, чтобы спасти их!
Я был совершенно мокрый от пота и чувствовал, что голова у меня идет кругом. Я стоял, схватившись за скалу, окруженный любопытными павианами, и наблюдал, как Джордж, не утративший привычного спокойствия, по очереди поприветствовал своих питомцев и повел их, словно покровитель животных Франциск Ассизский, обратно в загон.
Спокойное состояние духа — вот чему не грех поучиться у Джорджа. Он никогда не спешил и,
