Саша тоже парень эмоциональный, но не дурак. Он ни словом не огрызнулся. Ему внутреннее чутьё опасности подсказало: лучше молчи, на Колька не надейся — он не станет тебя рьяно защищать. Они два брата и выросли вмести. А ты кто Кольку, седьмая вода на киселе?..
Пока проходили камни, затем Стрелку, — Саша молчал. Как вышли на прямую тропу, — стал ныть, извинятся. Ох, и нудный товарищ! К тому же скользкий. Ему мало показалось слов, что Тимоха простил его на первый раз, — вынудил скрепить прощение рукопожатием. И тем самым еще ниже опустился в глазах парниши…
Пока проходили камни, Тимоха материл Колька за глупый совет: у коротких резиновых сапожек маленький протектор, — они слабо защищают ноги. В одном месте сильно ударил большой палец левой ноги, стал прихрамывать. На Стрелке на перекуре посмотрел, что с пальцем: да уж, чуть было ноготь не сорвал! — Ноготь стал красным, под ним запекшаяся кровь. В болотных сапогах не получится такой травмы. Первый и последний раз надел эту обувь в тайгу! — Он и в болотных сапогах неплохо ходит.
От последнего места рыбалки до мотоцикла потратили всего семь часов ходу. Вот сегодня хорошо шли, даже отлично! Колек со своей больной ногой не подвёл. По прямой начал было отставать, — парниша просто немножко сбавил скорость. Ребята вынуждены были бежать — холодно, однако. На Чусовой много мест, где тропа идёт сквозь бамбук. Мотоцикл на месте, выкатили аппарат. Колёк запустил двигатель, надел телогрейку, лежащую в коляске.
Вот, сейчас начнётся самое интересное, самое неприятное…
Телогрейку он не зря надел! На коляске есть лобовое стекло, на мотоцикле нет стекла. Ребята мокрые до нитки. По старой раздолбанной дороге было терпимо — здесь сильно не разгонишься. По полям Колёк поддал газку, — сколько было, столько и дал! Поехали по полям через речку Буй. Этим путём меньше ехать по автотрассе. А то ведь всякое может быть: вдруг, откуда ни возьмись — передвижной пост ГАИ. И всё, приехали, — мотоцикл не зарегистрирован, прав нет.
Муки холодом не могут продолжаться вечно, к тому же мотоцикл летит на полном газе. Заехали в гарнизон к родителям Тимохи. Отдал матушке два хвоста горбуши и два литра икры, взял продуктов.
Понеслись в Шанхай по Южке. Зашли в хату, дал Саше отличной стальной проволоки на якорьки. Показал разобранный большой якорёк:
— Вот такой пойдет на горбушу?
— Да, в самый раз! Скажи Колёк?
— Большой, на кету — в самый раз! Ты, Тимоха, на него свинца меньше лей, он и так тяжёлый. Ну что, Саня, поехали, холодно.
— Ты когда думаешь на Анну идти? — спросил Саша.
— Да может, завтра пойду, что здесь делать?
— Тимоха, мы, короче, к тебе подъедем, если тебя нет — то ты на Анне. Да?
— Колёк, если Мурки на цепи нет, — то я на Анне. И не вздумай кого-нибудь чужого притащить!..
Вышли на улицу и чуть со смеха не попадали: кошка Беда по траве волочет буханку белого хлеба! С коляски вытащила — в конец кошка оголодала. Кошки обычно не едят хлеб, не любят. Здорова кошка Беда: буханка-то весит чуть меньше кошки! А ведь волочёт, обходит Муркину зону, миллиметрует, — знает, что на этом расстоянии собака уже хлеб не достанет, — цепь не даст!
Забрал продукты и одну рыбину. Ребята поехали по домам греться. На дворе не месяц май, июль скоро закончиться! Беде отрезал хвост горбуши, — ясно дело, не сам плавник! — Уважает свою кошку. Да уж, уважает! — Кошка так оголодовала, что хлеб буханками ворует!..
С утра занялся срочным делом. За сараем развёл костерок, в консервную банку наломал свинца от решеток аккумулятора, поставил на огонь. В куче песка сделал углубление, с газетного листа свернул маленький конусообразный кулёчек, вставил его в ямку.
Тройник сделан со сталистой проволоки на шесть миллиметров. Сами крючки примерно пятидесятого номера, может, немногим меньше. На крючках, как и положено, имеются заусеницы, все отлично. Мощный, однако, якорь! Его не стыдно и на пароход приспособить, — будет держать! Ну, Саша, по голове бы ему этим якорем, да со всего маха!..
Тимоха-то пока профан, последний раз ловил на «кошку» лет эдак двадцать тому назад. На смык вообще никогда не ловил.
Ловить на «кошку» — это забрасывать якорёк в речку и рывками дергать леску, сечь. Естественно, надо забрасывать в места, где нет коряг, — данный якорь и камни со дна будет выворачивать!
Тройник аккуратно вставил в кулёк, скажем, в форму отливки. Свинец дошёл до нужной кондиции, пассатижами взял банку, залил расплавленный свинец в форму. Делов то — раз, два и готово! Потому что в детстве мастерил вместе с Кольком якорьки. Опыт, как известно, не продашь, не пропьёшь и не прогуляешь. Что здесь делать? Времени ещё много. Погода, правда, нехорошая: хмарь стоит, передали кратковременные осадки. — Ерунда, не растаем!..
Время — одиннадцать ноль-ноль. От остановки посёлка Старорусское направился по грунтовке к лесу. На этот раз рюкзак лёгкий, немного продуктов, четыре килограмма соли. Больше нечего брать: на стане уже скопилось риса, муки, масла растительного, — на месяц хватит! Как говориться, много не мало. Когда на бивуаке много дров, — на душе легче, появляется уверенность в завтрашнем дне. Ведь огонь — это жизнь, когда он управляемый.
Продукты — это тоже дрова, даже главней натуральных дров, то есть деревянных! Они создают огонь в организме, и этот огонь — жизнь, даже когда он неуправляемый! Человеческий организм хитро устроен: там датчик стоит, с «дровами» ну, никак не переборщишь! Даже когда открывается яма желудка, — яму засыпал и всё, больше некуда, не лезет!..
Шагал бодро, за шесть с половиной часов дошагал до стана. Передохнул, поужинал куксой с сайрой. Чем заняться? — Что в хате, что здесь — делать нечего. Здесь лучше, чем в цивилизации. Про собаку вообще говорить не стоит. Занятие можно найти всегда и везде, главное — было бы желание чем-либо заняться. Ножовку в руки, свалил очередную сушину. Пойдёт рыба — времени не будет на заготовку дров. Так что до ночи вжикал ножовкой, махал топором. Да всего-то полтора часа вжикал и махал.
С утра продолжил прерванную работу. Ну, как только проснулся, — сразу схватился за ножовку и вперёд! На дворе — стужа, и ни палки дров! А штабель высотой метра в полтора и длиной около трёх метров — это разве дрова? — Так, согреться на один раз. Кстати, с утра свежо, всего каких-то градусов десять плюса! Для многих людей, живущих на планете Земля, десять градусов по Цельсию — это, конечно, не стужа, но холодно, однако!..
До обеда справился с сушиной, раскидал и порубил. Сварил четыре ведра тузлука. Два ведра перелил во вкладыш, вставленный в пропиленовый мешок. Разумеется, сначала процедил через марлю. Горячих два ведра поставил в яму, — пусть остывают. В мешки наливает по три ведра тузлука. Пока хватит, восемьдесят литров есть. Хватит, тары больше нет, осталось всего три новых вкладыша.
