То же самое наблюдается и у людей при обучении, например, музыке, иностранному языку, плаванью, катанию на коньках, развитию всяких трудовых навыков. Все, что легко и свободно прививается в возрасте раннем, очень трудно дается человеку, когда «поезд уже ушел». Закон этот универсален для всего сущего. Вот почему так строго выговаривают шаловливым медвежонку и волчонку их матери.
В лесу было тихо, только синицы попискивали в осиннике. И вдруг я услышал громкий птичий гвалт….
За кустами терновника случилось что-то важное, и я ускорил шаги.
За кустами я увидел большой птичий «митинг» — большими черно-белыми шарами сидели на суках сороки, а чуть в стороне четыре вороны, ниже суетились дрозды, сидел на сучке пестрый дятел, и много было всякой мелкоты. Она чирикала на все лады, и казалось, вот-вот ринется в бой. Я догадался, какой противник сидит за колючим терновником, и осторожно, не делая резких движений, приблизился к месту кипения страстей и тут увидел того, кто вызывал лютую ненависть всех, кто слетелся сюда. Я увидел филина!
Важно было не обнаружить себя. Но филин был поглощен лицезрением ненависти своих врагов и таращил большие желтые глаза. Его отвага бесила всех. «Посмотрите, люди добрые, сидит, сукин сын, белым днем на виду. Надо дать ему укорот!» — переводил я мысленно на человеческий язык страсти, кипевшие рядом.
Я продолжал наблюдать. И тут под колено мне попал острый сучок. Я шевельнулся. Ворон и сорок от этого как ветром сдуло, с криком они исчезли в лесу. И «мелкое войско» сразу утихло. Тут филин тоже как бы очнулся — заметил меня и распустил широкие крылья. И все кончилось. Лишь дятел оглядывал сверху место, где только что кипели страсти…
Другая встреча с филином случилась на Северском Донце. Друг у меня работал там и все время звал: «Приезжай! Филины ко мне во двор залетают…» И я выбрал момент побывать на Донце.
Вечером после ужина я сказал: «Ну что, поедем к филину?»
И вот мы едем по прибрежному лесу. В какой-то момент мой спутник резко машину затормозил: «Слышал?»
— «Да, наверное, в станице кричит ребенок?»
— «Нет, это филин зайца поймал. Зайцев у нас пропасть. Утром поедем — можно посчитать…»
Зайцев в самом деле было так много, что я насчитал двадцать восемь и сбился со счета… Зайцев умелый человек разводил. Их покупали наши охотники и даже отправляли в Италию для «обогащенья местной фауны». «Теперь знаю, почему у тебя много филинов» — «Не смейся! Поживешь неделю — непременно увидишь эту редкую птицу».
Утром чуть свет Борис меня разбудил: «Тихо! Бери свой «Никон» — филин сидит на пне перед твоим окном….» Я подумал, что Борис по обыкновению шутит. Но в самом деле увидел очень большую птицу, спокойно сидевшую на высоком пне. Борис загодя занавесил шалью окно, чтобы не спугнуть глазастого летуна, и я три раза щелкнул, прежде чем филин взлетел.
Через день хозяйка, кормившая кур, прибежала взволнованная: «Филин попался!»
Мы выбежали во двор. В вольере, обтянутом сетью, сверху зияла дыра, а внизу, на земле, тараща два желтых глаза, сидела большая серая птица.
Невольником филин стал в результате ночной охоты на кур. Двор у Нечаева не обычный. Тут в норах, под постройками и деревьями, живут сотни две диких кроликов. Тут вперемешку с индюшками ходят куры разных пород. Ночами индюшки и куры спят на деревьях, а кролики, как привидения, бегают возле дома. Для тех, кто охотится ночью, двор — чистое Эльдорадо. И такой охотник тут объявился.
В окрестных лесах у Донца, по прикидкам Нечаева, живут десять пар филинов. Повсюду исключительно редкая птица в таком количестве тут размножилась благодаря обилию пищи и покровительству человека. Оберегая зайцев, Нечаев стреляет сорок, ворон, лисиц, ястребов. И лишь филинам позволяется жить и охотиться беспрепятственно. Зайцы — основная пища филинов в здешних местах. Но так же умело эти большие совы ловят фазанов, ворон, канюков, ястребов. Не брезгуют филины даже жуками. И там, где водится филин, ежи не должны быть беспечными — колючки филину не помеха.
Филины осторожны. Известны, однако, случаи, когда они залетали в черту городов, привлеченные крысами и бездомными кошками. И ничего удивительного в том нет, что один из лесных соседей Нечаева стал ночами летать во двор, где спали на ветках куры и беспечно бегали кролики.
Строгого счета курам во дворе нет. Кролики тоже не считаны — убыток живности был замечен не сразу. Незамеченным долго не мог оставаться сам громадный охотник. Но, увидев его однажды, Нечаев пришел в восторг: «Кур-то мы разведем сколько угодно, а филины — редкость!»
Как будто чувствуя покровительство, ночной визитер стал регулярно и почти безбоязненно появляться в добычливом месте.
Так, наверное, было и в эту ночь. Но то ли курица не спала и кинулась с ветки напропалую вниз, то ли филин неловко ее подцепил — бросился догонять и вместе с курицей оказался в ловушке. Курица через дыру в сетке сумела освободиться. А филин на своих широких крыльях выбраться из вольеры не смог.
Утром мы филина выпустили. Тяжелая птица неспешно скрылась в заиндевелом февральском лесу. «После такой переделки теперь дорогу во двор забудет», — сказал Нечаев. Но через три дня вечером в дом постучался соседский мальчишка: «Дядя Боря, филин на пеньке, филин!»
Наверное, это был наш визитер. Что его привело ко двору, да еще в светлое время? Привычка к легкой добыче? Или, может быть, это была уже старая птица, которой трудно стало охотиться там, где охотятся молодые.
Эти самые большие совы живут повсюду — в лесу, в степи, в пустынях, но встречаются редко. И если место птице понравилось, она не покидает его и гнездится. Мой друг Александр Бровашов, зная мою любовь к филинам, приглашал на Дон: «Приезжайте, филины вас ждут!»
И вот однажды я появился. Саша сразу повез меня на речку Толуцеевку, где у парочки филинов уже десять лет было гнездо. Вот там, в меловой нише, похожей на лаз в русскую печь, в бинокль было видно «ушастую» птицу. Через час мы с веревкой перебрались на другой берег Толуцеевки, текущей в глубоком каньоне к Дону. Птицу мы нечаянно «подшумели», она нырнула вниз, но гнездо уже без бинокля было видно. Место для него было выбрано птицами верно — ни один хищник не мог к гнезду добраться. Я глядел на высокий обрыв с опаской. «Но Сашка ведь добирается…»
Опустим рискованные минуты висения на веревке у меловой бездны. Цели я достиг. В гнезде сидели два филинёнка.
Держа фотографический аппарат в одной руке, я ухитрился сделать снимки и подал знак Александру, чтобы он начал меня подымать. Отдышавшись, мы обсудили маленькое открытие. В гнезде было два птенца. А Сашка видел два дня назад, что их было три. «Куда же делся третий, самый крупный?» Мы спустились в глубину каньона и стали шарить в кустах. Если птенец по неосторожности свалился из гнезда, то, может, его мы увидим живым? Но получасовое разглядыванье колючих зарослей ничего не дало…
