— Ума не приложу, — разводила она руками. — Не для него ли стараюсь, а Петька совсем от рук отбился. Ну разве не чумовое дело по крыше ночью с трубой лазить! А что проку от этих звезд… Тьфу! На земле, чай, живем.
Но Петька жил чуть выше. Он без конца мечтал, фантазировал… А однажды в журнале увидел снимок лыжника с белкой на плече. В заметке прочел: в Архангельском, под Москвой, белки садятся людям на плечи и прямо из рук берут орехи.
И Петька во что бы то стало решил завести бельчонка. С того дня он стал заядлым театралом. Каждое воскресенье, отутюженный и нарядный, спешил в Театр юного зрителя.
«Вроде на человека походить стал…» — подумала мать. И тут-то сын и удивил ее.
Однажды после спектакля он явился к обеду сияющий.
— Ну как? — подняла голову мать. — Понравилось?
Вместо ответа Петя протянул ей бельчонка. Мать уронила половник в щи и побледнела от возмущения:
— Где взял?
— На рынке.
— Значит, заместо театра, ты на эту тварь экономил?
Петька покраснел, надул губы.
— Да где мы белку держать будем? Небось не зверинец у нас, а коммунальная квартира.
Но Петька не растерялся.
— На кухне…
— На какой такой кухне? — еще пуще возмутилась мать. — Там люди обед готовят, а ты им зверя.
Но все же Петька нашел место для своего дружка. Бельчонок стал жить на чердаке, в старой голубятне. А назвал его мальчик просто: Скок. Последнее увлечение сына вконец вывело из себя Марию Ивановну. Частенько она выходила во двор, заливисто кричала:
— Долго белку гонять будешь? А задачки кто за тебя решит?
— Да я… — оправдывался Петька, — я по арифметике исправлю.
— Исправишь… Второй месяц, поди, пошел, как исправляешь. А ну, марш за молоком!
И Петька, зажав а кулаке деньги, бежал через улицу к палатке.
Мария Ивановна недобрым взглядом провожала сына. А как-то притащила лестницу и ворча полезла к голубятне. Скрипнула распахнутая дверца.
Бельчонок вылез на крышу и, боязливо оглянувшись, не спеша побежал по карнизу к водосточной трубе. С нее прыгнул на старый тополь.
Мария Ивановна погрозила зверьку пухлым пальцем и ушла в дом: теперь-то Петька образумится.
Вернувшись из школы, мальчик сразу заметил пустую голубятню.
Долго махал платком над головой, звал беглеца:
— Скок! Скок!
Наконец бельчонок зацокал. И тут случилось невиданное… Когда Петя залез на тополь, бельчонок спустился на нижнюю ветку и прыгнул ему на плечо. Неуклюже ткнулся носом в щеку мальчика. А Петя в отчаянии: «Как быть дальше? Теперь мать обязательно прогонит бельчонка…»
И Петя уходит с бельчонком на плече. Так он и шагает по городу. Тонкий, голенастый, потерянный мальчик, чем-то похожий издали на маленького клоуна. Миновав площадь и несколько кривых переулков, останавливается у игрушечного магазина на углу улицы Чкалова. Там, за витриной, плюшевый мишка играет на трубе, машут крыльями забавные пингвины, качаются на качелях обезьяны. Рядом — железная дорога. Поезд совсем как настоящий. Точно такой, на котором служит проводником Петькин отец. Сейчас поезд отца мчится в далекую Алма-Ату. Отец сказал Пашке: «Алма-Ата значит по-казахски „отец яблок“».
Внезапно бельчонок испуганно вздрогнул и прервал раздумья мальчика. Петька повернулся и увидел малыша в кепке, съехавшей на ухо.
Малыш разинул от восхищения рот:
— Ручной? Продаешь?
— Нет, — коротко бросил Петька и, глянув на малыша, добавил: — Тебе… Тебе так отдам…
— Задаром? — удивился малыш.
— Да, бери, бери… — Петька протянул зверька. Его Скок зовут. Только ты за ним ухаживай.
— Как же?! — посерьезнел малыш. — У нас кролик Маркиз летом жил. Проводишь меня? А то еще убежит…
— Где ты живешь?
— Возле планетария.
— Ого. А сюда зачем приехал?
— В зоомагазин. Морскую свинку купить. А он сегодня закрыт.
— Свинку?
— У меня день рождения. Папка говорит: бери свинку.
— Ладно, тогда поехали.
Счастливый малыш спрятал бельчонка за пазуху, и ребята побежали к остановке. Сели в трамвай.
— Как тебя звать? — спросил Петя.
— Отгадай…
— Василек — глаза голубые.
— А вот и нет, — малыш шмыгнул носом и протянул: — Его-о-рушка…
— Егорушка — веселый скворушка! — Петя засмеялся и поправил малышу кепку.
А «веселый скворушка» долго рылся в карманах и опустил в кассу деньги вместе с семечками.
Пассажиры улыбнулись.
Трамвай долго кружил по городу. Но вот за окном мелькнули вывески клуба туристов, библиотеки, и показалась шарообразная стеклянная крыша планетария. Наконец они дома.
— Кого-то принес! По глазам вижу… — певучим голосом сказала мать Егорушки.
— Бельчонка, — так же певуче ответил сын.
— Да ну?! — удивилась мать.
И Егорка вынул из-за пазухи рыжего зверька.
— Вот… Петя подарил.
Гость смутился и отступил к двери.
— А ты куда? — остановила его мать. — Чего испугался? Садись.
Лицо у Егорушкиной матери доброе, с чуть заметной родинкой на щеке.
И Петя сел. Не спеша осмотрел комнату. На стене он заметил портрет женщины в военной форме, с орденом на груди. Лицо молодое, круглое, но улыбка та же. «Она», — догадался Петька и, успокоившись, сказал:
— Ему у вас хорошо будет.
— Пусть живет, — кивнула Егорушкина мать. — На балконе места хватит. Только ты его навещай.
— Хорошо.
— А теперь к столу садитесь, У нас Егорке сегодня семь исполнилось.
За чаем мать вспомнила свое детство. Таежный поселок Вилим. Избу деда Терентия. Там у них вечно гостили ежи, зайцы, белки и даже медвежонок Сынок. Он очень любил бороться с ребятами и ни за что хотел сдаваться.
За столом то и дело смеялись. А к вечеру пришел с работы отец, и тогда все принялись мастерить для бельчонка клетку. И было Петьке в чужом доме совсем не одиноко, а тепло и радостно.
И теперь Петька частенько ездит на трамвае через весь город к планетарию.
Вовка сидел за столом и готовил уроки. Вдруг в окно кто-то стукнул. Поднял глаза от тетради и увидел взъерошенного бесхвостого воробья.
Воробей махал крыльями, отчаянно чирикал…
Мальчик улыбнулся. Во дворе светло, весело! Ни вчера, ни позавчера он ничего такого не замечал. А сегодня… И этот бесхвостый воробей, и серый ноздреватый снег на подоконнике, и синие тени берез у ворот — все, казалось, говорило: близится что-то радостное, праздничное, голубое.
Вовка даже продекламировал:
Еще в полях белеет снег,
А воды уж весной шумят…
И внезапно ему самому тоже захотелось сочинить стихи. Первые две строки он придумал сразу:
Вот и верба у колодца
Распушилась и смеется…
А дальше, хоть убей, ничего не получалось. И тут Вовка махнул рукой на поэзию и решил написать рассказ. Рассказ о весне. Он взглянул на книжную полку. Где рядком стояли его любимые писатели Гайдар, Житков, Пушкин, Андерсен. «Закачу-ка я повесть! А что, а? Слабо, скажете? Да я каждый день писать буду. Вот и посмотрим, что получится. Весь наш третий „Б“ ахнет! Антонина Павловна тоже удивится: „Ну и Мишуткин! Прямо будущий Лев Толстой…“»
Только с чего начать? Пока Вова размышлял, в комнату вошла мать. Она наклонилась над тетрадью и прочла: «Весенний дневник». Больше ничего не было…
— Мам, когда весна придет?
— Со дня на день. А ты наблюдай!
— Как?
— Выбери что-нибудь одно: деревья, или птиц, или наш двор…
— Я — двор! — крикнул Вова. — Мы там вчера снежную бабу слепили.
— Вот и хорошо. Наблюдай и в дневник записывай, что во дворе произойдет. Хотя бы через день. Весна придет, а ты — первый свидетель.
На другой день Вова сделал первую запись.
6 марта
Сколько раз глядел за окно… ничего особенного. Вон Димка Пронин из школы побежал без портфеля. Видно, позабыл что-то. Вдруг Димка остановился посреди двора и рот разинул: на клене стайка красногрудок-снегирей. Важные, пузатые, семена пощелкивают, песни скрипучие напевают.
А снежная баба на дворе как стояла, так и стоит. Только у ней метла выпала. Пойти поднять, что ли?
8 марта
Сегодня женский праздник. Никто не учится, не работает. Все улыбаются, веселые.
Мы с папой в магазин ходили. Тем одни мужчины в очереди стоят и за маслом, и за картошкой, и за конфетами. Потом мы обед готовили. Я картошку чистил, а папа котлеты жарил. Потом мы купили маме в подарок духи «Белая сирень» и букет мимозы. А про снежную бабу я совсем позабыл. Когда пошел гулять, то заметил, что за день у бабы отскочил нос-морковка. Жалко! Я сбегал домой и принес ей веточку маминой мимозы. Пусть тоже празднует.
