— За грибниками я пустился. Все лесом, лесом — так и дошли до самой сторожки, — объясняет он.
Ленька вообще счастливый. Он сам себе хозяин — куда надумал, туда и пошел: никто его не задерживает. Дома и старше, и моложе его еще шесть человек остаются. Тетка Елена — мать Леньки — на него рукой махнула: «Пусть сам как знает — не маленький. И без него заботы хватает».
Ленька широко пользуется этой неограниченной свободой: то в одиночку, то со взрослыми охотниками или рыболовами по разным местам бродит. Среди мальчишек он уже числится бывалым человеком, только жалко, что запоминать дорогу к дальним местам он и не старается.
— Пойду — найду! — уверяет он.
Хороший Ленька друг, а прихвастнуть любит. Подтрунить над приятелями — тоже. А главное — спорить с ним и не берись: не переспорит, так рассердится — без ссоры не обойтись.
А в нашем походе без общего совета да без дружбы никак нельзя. Потому и был у Надежды Григорьевны с Ленькой особый разговор. А нам троим посоветовала она не обижаться особенно по всякому пустяку, стараться заодно держаться, да так, чтобы и Ленька не козырился, был со всеми наравне.
— Тогда и явится настоящая дружба, — сказала она. Может быть, и явится, но начало получилось не совсем складно.
Когда мы высыпали гурьбой из ржаного поля на широкий луг, Ленька, сразу загоревшись, по-командирски махнул рукой:
— Прямо!
Действительно, вдали, прямо перед нами, темнела широкая гряда Ярополческого бора. Но поверни голову направо или налево, перед глазами снова «прямо» будет все тот же бор. Один он шумит на три области: Ивановскую, Горьковскую, Владимирскую. Надвигается на берега Клязьмы и ее притоки густой зеленой стеной, ведет лесного путника по течению воды на Оку и Волгу. И надо нам в этом необозримом зеленом море найти малую точку — сторожку деда Савела.
Мы останавливаемся и советуемся между собой, как быть дальше, какую избрать ближнюю и верную дорогу.
— Никуда не сворачивать!.. Двинули напрямую! — не унимается Ленька.
На его цыганистом смуглом лице проступает задорный румянец, завернувшиеся в крутые кольца вихры, небрежно отброшенные со лба, упрямо лезут на бескозырку, блестящие черные глаза так и стреляют горячей искоркой то по старшему, то по Ярополческому бору. Взыграло, видно, у Леньки ретивое.
В запальчивости небрежно двинул шершавым рукавом по подбородку, И из нижней губы, растрескавшейся от ветра и солнца, проступила капелька крови. Ленька зло прикусывает и полирует губу крепкими белыми зубами, которые любит пускать в дело и при ломке ивняка на корзины, и при отчаянной схватке с более сильным противником.
Он каждую минуту хочет чего-то нового, небывалого. Поход без приключений для него все равно, что студень без горчицы — ни слезы, ни радости. Где побывал несколько раз, туда его уже и не тянет. Обычная дорога или тропинка, по которой каждый ходит, тоже не интересна. И сейчас Леньке хочется пройти именно там, где никто не ходил.
— Первые новую дорогу проложим! — задевает Ленька наши слабые струнки. Кто же откажется первым быть!
Не встречая возражений, он с победным видом озирает нас.
— Тронулись!
Призыв Леньки, в котором дерзко звучит какая-то возбуждающая отвага и отчаянная решимость, и меня будоражит. Так и тянет шагнуть за пылким другом следом по избранному им нехоженому пути.
Неторопливый на слова и действия Павка терзает в руках былинку, ожидает спокойно, что скажет старший. А Костя Беленький, моргая светлыми ресницами, негромко замечает:
— Прямо только вороны летают. Вот если бы у нас крылья были, тогда другое дело. А теперь хорошо еще, если с тропинки не собьемся.
И потому, что сказал он это мягко, как-то мечтательно, мне вдруг будто жалко стало Костю и показалось всерьез обидным, что ни у него, ни у всех нас нет крыльев.
При спокойных словах старшего разгоревшийся Ленька, не встретив поддержки, тоже потух. И снова мы выстроились гуськом вслед за Костей на луговой тропинке. В траве ее след чуть заметен. Видно, не часто бывают на этой стежке прохожие.
Смотрите на след внимательно, — просительно предупреждает Костя, нащупывая глазами направление. — Не потерять бы его. Пошли потихоньку.
Мы все шагали и шагали лугом, пока тропинка не привела к болоту. Узкое оно, длинное. По самой середине крохотный ручеек бежит, а по краям осока растет — густая, высокая. И никакого мосточка через болотину не видно.
Стали обхода искать. Налево попробовали — там озеро начинается; справа, по кустам ольховника, — топь непролазная.
Что делать?
Место глухое и незнакомое. Немножко жутко. Далеко уже мы от своей деревни ушли. Верст десять, должно быть, шаг за шагом отмерили, не меньше. И без того от долгой Дороги первый пыл уже начинает заметно остывать, а тут еще новая помеха.
Стоим, раздумывая, как быть. Ленька Зинцов по болоту кочки рассматривает, пробует их ногой. Встал на одну.
Дрожит она под ногой, но держит. На другую, подальше переступил.
— Ленька, смотри сорвешься! — подает голос Павка Дудочкин.
А Зинцов будто только и ждал этого предупреждения.
— Не твоя забота!
На третью, на четвертую кочку перешагнул. Чем дальше, тем смелее. Вот уже до самого ручейка добрался, кричит:
— За мной шагайте! Здесь струйка в ниточку — разом перепрыгнем.
Не успел договорить — бултых в грязь, по самый пояс. Бескозырка, мелькнув лентами, на другую сторону ручейка перелетела. И сам Ленька ползком, на четвереньках, на другой берег перебирается, хлюпает руками и ногами, горбатым мешком за спиной осоку раздвигает.
Добрался, выскочил у дубка на бугорок. Босыми подошвами о землю притопывает, грязь отряхивает. Черные суконные штаны от болотной ржавчины рыжими стали. Обвисают на животе, раскатавшимися загибами по земле волочатся, под самые пятки лезут. Гимнастерка ниже пояса широкой полосой точно в краске вымазана.
А Леньке и горя мало. Еще комедии разыгрывает.
— Все в порядке, товарищ старший! Переходите смело!
Только мы сначала сучьев из ольховника натаскали, переход намостили, а потом уже и перебрались потихоньку, сухие и невредимые.
Мы стоим на бугре и зовем в три голоса:
— Лень-ка-а!.. Лень-ка-а!..
Хочется поскорее взглянуть на него, натешиться вволю, разыграть, как пыхтел он по болоту бегемотом. Мне не терпится предложить Леньке свои услуги, помочь ему веревочкой штаны подвязать, чтобы совсем не съехали от тяжести.
А Леньки нет. Стоит на бугре дубок. Под его ветвями костер горит. На нижней ветке дерева Ленькины штаны висят, шоколадной грязью в огонь шлепают, и… никого. Куда же Ленька запропастился?!
