разморенные жарой. Так они совершенно равнодушно проезжают мимо большого стада слонов и трехсот кафрских буйволов: очевидно, и зрелищем диких слонов можно пресытиться. Когда я вижу такое, то страшно возмущаюсь, но нам нужны эти туристы. Только благодаря им у слонов и львов еще есть надежда хоть где-то сохраниться.
Мы проезжаем по недавно появившимся поселкам и густонаселенным местам. Зеленые чайные плантации взбегают по склонам холмов, на вершинах которых, точно замки, стоят белые просторные дома управляющих. Дороги асфальтированные, с белой полосой посередине. Нигде ни антилопы, ни зебры. Даже там, где природа осталась нетронутой, где нет поблизости деревень или стад домашнего скота, дикие животные исчезли. Эпидемиологическая станция по борьбе с мухой цеце не так давно организовала отстрел десятков тысяч слонов, буйволов, антилоп, бородавочников, гиен, газелей, водяных козлов и жирафов. Планомерно уничтожалось все живое, все, что может двигаться. И только потом уже, после того как в Родезии в течение шестнадцати лет было уничтожено триста семьдесят пять тысяч диких животных, выяснилось, что такой метод борьбы с мухой цеце ничего не дает. Оказалось, что муха цеце может жить, питаясь кровью мелких млекопитающих, живущих в норах. А их никогда не удастся полностью истребить.
Пока едешь от одного национального парка или резервата до другого, не встретишь ни одного дикого животного. А в Восточной Африке не так много национальных парков: два в Кении, два в Уганде и три (из которых два прямо крохотных) в Танганьике [4].
Вот так выглядит сегодняшняя Африка. Однако недавно меня посетили директор крупной пивоварни из Ирландии, богатый владелец молочных магазинов и директор зоопарка из Дублина. После осмотра национальных парков Восточной Африки они заявили представителям прессы в Найроби, что для них было приятной неожиданностью увидеть в Африке еще так много диких животных и что они нашли все в наилучшем порядке. Эти посетители порхали из одного национального парка в другой и, очевидно, вообразили, что такие же стада слонов и антилоп гну, которыми они там любовались, населяют всю Африку.
А между прочим, проезжая по стране на машине, легко можно заметить по деревьям и кустарникам, что здесь за последние годы не паслось ни одно дикое животное. Если на проселочных дорогах, хотя бы время от времени, не встречается слоновьего помета, можно быть уверенным, что в этой местности толстокожие давным-давно вымерли. Дело в том, что, когда слон пересекает автомобильную дорогу, он, как правило, волнуется и непременно оставляет за собой следы. Там, где проселочные дороги проходят через национальные парки, они буквально усеяны слоновьим пометом.
Где только у иных людей глаза, когда они совершают длительные автомобильные поездки по Восточной Африке? В этом отчасти виноваты руководители Департамента охоты и охраны животных, а также администрация национальных парков. Они должны были бы таким неосведомленным влиятельным гостям на многое открывать глаза. Что толку в запоздалом возмущении по поводу их пустого разглагольствования в прессе Америки или Европы? Однако вполне понятно, что каждому больше хочется показать влиятельному гостю, как много он сделал, и похвастать некоторыми успехами, чем сообщать ему о недостатках и неудачах…
Мы по крайней мере должны заступиться за эти несколько национальных парков. Я не сомневаюсь в том, что при современном развитии Африки только там сможет выжить небольшая часть этих замечательных крупных животных. Удастся ли это нам сделать — еще вопрос. В противном случае они просто вымрут.
Безусловно, за прошедшие миллионы лет на Земле вымерло много видов животных, окаменелые остатки которых мы теперь иногда находим. Но эти виды не исчезали бесследно; из них развивались другие, уже отличавшиеся от предыдущих своим внешним обликом и продолжавшие развитие многообразной жизни на Земле. Если же теперь будут уничтожены дикие животные Африки, то фауна красивейшего и самого красочного континента бесследно исчезнет в течение всего лишь одной человеческой жизни. Мы не можем ответственность за это перекладывать на африканцев. Мы, европейцы, в ответе за это. Наши потомки нам этого не простят.
Люди, подобные нам, путешествуя по Африке, всегда стремятся в совершенно определенные места. Одним из таких мест в последнее время стала маленькая гостиница «Traveller’s Rest» («Отдых путешественника»), которую немец Вальтер Баумгертель выстроил в Кисоло, самой южной части Уганды, как раз на границе с Конго и Руандой. Ему пришлось немало помучиться, чтобы придать своему хорошенькому отелю вполне модный вид и снабдить ваннами все комнаты для гостей.
Судьба его отеля во многом зависит от семейства горных горилл. Из-за них, собственно, сюда и приезжают.
Если с опытным проводником африканцем Ройбеном подняться в горы вдоль цементного водопровода до того места, где вода собирается в цементный бассейн и где начинается девственный лес, то можно вволю понаблюдать за этим семейством. Оно совершенно свыклось с соседством людей. Такого в Африке еще никогда не бывало. Te немногие удачные съемки горилл для кино, показывающие их как бы на воле, всегда проводились одним и тем же способом:
человекообразных обезьян либо ловили, либо загоняли в вольеру и там снимали так, чтобы не было видно забора. К сожалению, во время съемок знаменитых фильмов об Африке этих животных дюжинами убивали, но об этом кинозритель и не подозревал. Этих громадных человекообразных обезьян, живущих почти исключительно на земле (а не на деревьях. — Прим. пер.), изображают в книгах, как правило, злобными и агрессивными.
«Баумгертельское» семейство горилл вначале состояло из большого самца и пяти самок, которые спокойно показывались среди бела дня. Но однажды горилла-муж заболел. Семья собралась вокруг умирающего и не оставила его даже тогда, когда он уже умер. Только при приближении людей гориллы-жены разбежались. При этом один из маленьких детенышей не последовал за ними, а остался возле мертвого отца. Этого детеныша Баумгертель приютил у себя и выкормил. Сейчас он живет в Лондонском зоопарке. Это одна из двух горных горилл, живущих в наши дни вне Африки.
В последнее время гориллы не появлялись на своем излюбленном месте, да их и вообще что-то не видно на облесенных склонах вулкана. Несмотря на это, я карабкаюсь со старым Ройбеном пять часов подряд вверх и вниз по лесистой горе. Меня интересуют следы горилл и чем они питаются. Ройбен показывает мне растения, служащие им пищей, и я их пробую. Они большей частью кисловатые или горьковатые,