Оставил свое упоминание о священных рощах и Овидий, описав как Эрисиктон ударил по одному из священных деревьев топором:
То был он,
Чья нечестивая секира в Церериной священной роще
Отважилась нарушить сень ее дерев,
Огромных, с незапамятных времен в ней росших.
И древний дуб там рос: был сам, как роща.
Таблички с просьбами, богатые дары в знак благодарности
За исполнение желаний
Висели на его ветвях. В его тени
Дриады ткали свой прекрасный танец (…).
(…) И дерево, дрожа, издало громкий стон,
Поблекли и листва, и желуди его,
И темный сок, как пот, сочился из ветвей,
А из-под топора, из раненой коры
Кроваво-красный сок струею хлынул —
Так кровь могучего быка, принесенного в жертву,
Бьет мощною струею на алтарь.
И вот из сердца дуба
Раздался голос: «Ты нанес удар
По дереву, где нимфа обитает,
Любимая Церерою.
Ты дорого заплатишь за этот грех. С моим последним вздохом
Тебе я тоже предрекаю смерть.
И в гибели твоей неотвратимой
Найду я утешение себе» (цит. по Philpot, 1897).
Когда храмы стали сооружаться из камня, то несколько раз в год с них снимали крыши — как символ открытости небу священной рощи.
В Саксонии в одну священную рощу, по рассказам Тацита, нельзя было входить, не будучи скованным цепью, как признания своей низшей природы перед лицом божества рощи. Если человек здесь случайно падал, ему не разрешалось вставать, и он должен был выкатываться из рощи по земле. Считалось, что именно из этой рощи произошла наука — здесь обитало божество, миротворец всего. Эта роща называлась Зонненвальд.
В Германии в священные рощи запрещалось входить всем, кроме жрецов или пророков, считалось, что на деревьях этих рощ восседали на своих тронах боги. В священных рощах германцы сберегали свои боевые знамена. С началом войны их выносили и несли перед армией. В переводе с кельтского «священная роща» звучит как «чистое место в лесу».
Сенека писал: «Если вы наткнетесь на рощу старых деревьев, которые выше обычных размеров и заслоняют вид неба мраком своих спутанных суков, то вы ощутите там некий дух, настолько величественны дерева и так одиноко место, так удивительна густая непробиваемая тень» (Porteous, 1928).
Особенно священные рощи почитались в Греции и Италии, недаром Ксеркс, проходя через Ахею, запретил войскам причинять вред священным рощам Юпитера. Римские пастухи, заботясь о благе своих стад, молились о прощении на тот случай, если их овцы съедят листья со святого дерева рощи. В священных рощах древних греков вешались бронзовые гонги. Когда дул ветер, эти гонги гремели подобно грому. Вергилий писал, что в Аркадии имелась священная роща, посвященная Пану: «Всегда была говорящая роща и дрожащие сосны и Пан через камыш слышал любовные признания пастухов» (Porteous, 1928).
В роще Эскулапит нельзя было ни рожать, ни умирать. Эту рощу посещали женщины, желающие иметь детей. Здесь они засыпали и во сне к ним являлся змей. Дети считались рожденными этой рептилией или Эскулапием.
В долине Неандер имелась священная роща, посвященная Плутону. В ней находилась пещера, являвшаяся входом в ад. Здесь лечили больных людей.
Вергилий описывает, как Эней нашел убитого множеством дротиков Полидора. Из этих дротиков выросли деревья священной рощи.
Кипрская священная роща являлась, как писал поэт Клавдий, местом гармонии и любви. Эта роща быда посвящена Афродите. Говорят, собаки не осмеливались там преследовать добычу, а стояли снаружи и лаяли.
Российский знаток Древней Греции В.В. Латышев оставил довольно подробную информацию о давних священных греческих рощах. По его мнению, прежде всего это были места, в которых то или иное божество пользовалось особым почетом, затем местности, которые считались особо приятными божествам по своим природным свойствам (эстетическим и др.), или были освящены культом по другим причинам: мифическим (связанным с событиями из жизни богов), нравственным, политическим, историческим (места легендарных битв, погребения именитых предков) и др. По природным свойствам особенно «приятными» для божеств считались вершины гор, возвышенности, гроты, водопады, долины, дикие леса и рощи. «Леса и рощи своим величием, своей таинственной тенью производили возвышающее впечатление на входящего в них и возбуждали в его душе мысль о близости божества. Даже отдельно стоящее дерево, привлекавшее к себе взоры своею величественною красотою, представлялось находящимся под особым покровительством божества», — писал В.В. Латышев (1899). Священными становились также источники, пещеры, расщелины, имеющие якобы прямое «сообщение» с подземным миром. Режим в таких священных заповедных природных объектах был различен: одни запрещалось посещать не только людям, но и некоторым домашним животным, все отдавалось во власть дикой природе; в других разрешалось ограниченное земледелие, пастьба скота, но доходы все шли в пользу святилища; в третьих допуск людей происходил только раз в году во время совершения обрядов (Латышев, 1899).
Рассказывают, что некий грек Эрисихтон осмелился возложить топор на деревья в святой роще Деметры, за что та превратила его в вечно голодного нищего. Согласно неписанному правилу, если кто-то из осужденных в Греции прятался в священной лавро- кипарисовой роще Дафна, то он становился недосягаем.
По-видимому, известная роща Арес в Колхиде, где хранилось Золотое Руно, также являлась священной. Святой была и роща Гесперид, где сберегались золотые яблоки.
Некоторые римские и греческие рощи считались настолько священными, что никому, кроме жрецов, не было дозволено заходить туда, и все, что туда заносили, запрещалось выносить. Священная роща Вулкана охранялась собаками. Стишанские священные рощи росли в аду. В них Эней, как описывает Вергилий, встретился со своим отцом.
Древние афиняне в тени священных рощ обсуждали наиболее важные дела. В славянских рощах в честь бога Перуна поддерживался вечный огонь.
Для остяков порой семь лиственниц составляло священную рощу. Здесь нельзя было не только рыбачить, охотиться, но и пить воду. Все, кто проходил мимо, должен оставить в такой роще стрелу или меха. Один русский, согласно преданиям, однажды срубил дерево из рощи и на следующий день умер.
В Польше святые рощи именовались роком или урочиском, и когда в страну вторгались захватчики, по селам рассылались ветви из этой рощи, что сплачивало поляков, подобно горящему кресту, развозившемуся по Шотландии (Porteous, 1928).
