– Ну и… что же она ответила? — спросил потрясенный Джагг.
– А ничего… Просто ушла от меня,— сказал Харп.
Одри и Питер двинулись дальше.
А дальше они наткнулись на досточтимого Альфреда, который рассказывал Друму сложную и запутанную историю, в которой были замешаны три герцога, один раджа и даже один наследный принц.
– Всегда утверждал и буду утверждать: если включишь в разговор нужных людей,— проблеял он,— то и вести разговор будет куда легче.
– Да, но таковыми я всегда считал ученых,— сказал Друм.— Все остальные без них беспомощны, как слепые котята.
– Позвольте с вами не согласиться,— возразил досточтимый Альфред,— я веду речь немного не о том. Я имею в виду, что если не получишь поддержки нужных людей, вам будет куда труднее в жизни.
– Возьмем хотя бы мое несравненное открытие,— сказал Друм, не желая слушать собеседника.— Что сталось бы с Зенкали, если бы не я? Когда мой доклад будет на печатан полностью, он произведет настоящий фурор.
– Согласен,— сказал досточтимый Альфред,— ведь вы не только спасли дерево омбу, пересмешника и еще дерево амела — вы ведь самого короля — понимаете, короля! — замешали в ваше дело!
– Ну, это как раз ерунда,— сказал Друм.— Пусть теперь делают с деревьями и ртицами что хотят. Главное, я опубликую свой материал и реабилитирую себя в глазах научного мира. Никогда не забуду, как из-за крохотной ошибки в оценке популяции мухи цеце на акр площади в кратере вулкана Нгоронгоро — машинистка ляпнула пару лишних нуликов, только и всего! — меня освистали во
всем академическом мире! Ну уж теперь я воздам им сполна! Вот погодите, опубликую свой доклад…
Питер и Одри двинулись дальше.
Дальше на их пути повстречались губернатор и Изумрудная леди, которые, по какой-то непонятной причине, вели беседу с Кармен.
– О, как я ада,— сказала Кармен,— как я несказанно ‘ада, что и де'евьям,~и птицам ничего не уг'ожает. Ей-богу, не в'у, ваше п'евосходительство!
– Превосходно! Объявляю всем благодар-рность! — сказал губернатор.
– П'изнаюсь вам, ваше п'евосходительство, сколько не'вов я пот'епала с моими ку очками! Это все ‘авно что де'жать собаку на запо'е и не выпускать на дво'. Какого туда стоило убедить их в сп'аведливости общего дела!
– Благородное женское тело — становой хребет Империи! — заключил губернатор.
Наконец в разговор включилась Изумрудная леди, вставив себе в ухо слуховой рожок.
– Приходите почаще к нам на обед,— сказала она с удивительным радушием.— Мы так редко видим вас и ваших очаровательных девочек.
– Охотно,— сказала Кармен, розовея от удовольствия,—
если вы действительно хотите видеть их в Доме п'авительства, то уве'яю вас, они будут де'жать себя достойно и не докучать джентльменам.
– Черт возьми,— сказал губернатор.
Одри и Питер последовали далее, по пути выпив еще по стакану. Внезапно до них долетел сердитый голос капитана Паппаса, о чем-то торговавшегося с лордом Хамме-ром.
– Точно,— говорил Паппас.— У меня остались все бумаги, которые этот недоносок Лужа отдал мне на хранение. Но это было еще до того, как мы его раскусили.
– Так,— сказал лорд Хаммер,— а что конкретно представляют собой эти бумаги?
Паппас нахмурился еще больше.
– А почем я знаю? Я никогда не читаю чужих частных бумаг. Теперь этот недоносок изгнан с острова — так, как по-вашему, что мне делать с ними?
Он уставился на лорда Хаммера своими крохотными черными глазками, стараясь изобразить на лице святую невинность.
– Ну а если,— осторожно начал лорд Хаммер,— мы вместе изучим бумаги Лужи, то, может быть, вместе придем к заключению, что с ними делать? А?
– О'кей,— сказал капитан Паппас и улыбнулся широкой золотозубой улыбкой мошенника с большой дороги.— Ну что, завтра я принести их все гуртом, чохом! Идет?
– Откуда у него бумаги Лужи?! — в изумлении прошептала Одри.
– Он грек, и этим все сказано,— объяснил Питер.
Следующими звуками, которые долетели до ушей наших влюбленных, было гоготанье швейцарцев из природоохранной делегации, которым адмирал читал долгую, несколько путаную лекцию по европейской истории.
– Когда мы бились при Ютландии, ваши бравые парни находились справа от нас,— произнес он, и от волнения его глаза увлажнились.— Развертывание кораблей в боевой порядок…
– Да как же так, сэр? — перебил его швейцарец, который во всем любил точность.— У нас же нет флота.
– Как нет?! — изумленно спросил адмирал.— Не может такого быть! У всех есть.
– Но Швейцария — маленькая страна,— сказал швейцарец, складывая руки чашечкой, словно изображая птичье гнездо.— Мы со всех сторон окружены сушей!
– Тьфу! — сказал адмирал.— Терпеть не могу сражаться на суше! Прислушайтесь к моему совету: обзаведитесь флотом — и будете непобедимы!
Одри и Питеру не хотелось больше слушать. Так, а вот и сам Кинги в своем изысканном халате! Он с нежностью смотрит на сэра Ланселота, который так захвачен всеобщей атмосферой празднества, что на его всегда суровом лице нет-нет да и проскользнет улыбка.
– Я очень рад,— проворковал сэр Ланселот,— что привез вам добрые новости от герцога Пейзанского. Он очень просил меня вам о нем напомнить.
– О, милый Бертрам,— сказал Кинги, просветлев лицом.— Он был моим замечательным однокашником в Итоне! Не знаю почему, но мы все его звали «Бертрам-тарарам»!
Не было похоже, чтобы сэра Ланселота это как-то тронуло. Он крепче сжал в руке стакан и оглянулся.
– Я очень рад, что нам удалось найти столь блестящее решение этой проблемы,— сказал он.
– Нам здесь, на Зенкали,— сказал Кинги,— обычно худо-бедно удавалось вести дела на благо острова. Корю себя за то, что недооценивал вас, видя в вас лишь разумного и сочувствующего мне человека.
– Спасибо, спасибо,— сказал сэр Ланселот, сияя от удовольствия.— Я так рад слышать это, ваше величество! Мы, ревнители охраны природы, всегда во все суемся, всегда вставляем палки в колеса, и нам ой как трудно убеждать людей, что все это для их же блага. Люди думают, что мы помешались на любви к животным, ставя их выше интересов человека.
– Согласен,— сказал Кинги.— По-моему, все, что здесь произошло, лишний раз подчеркивает сказанное вами. Без понимания биологической архитектоники нашего острова мы могли бы в одночасье погубить и его экономику, и самих себя.
– Именно так,— сказал сэр Ланселот.— Истории, подобные той, что имела место в нашем микрокосме, происходят повсюду в мире, и, как правило, последствия их бывают более прискорбными.
– Хорошо, что мы здесь, на Зенкали, обладаем достаточной властью для принятия решений,— сказал Кинги.— Я всегда чувствовал, что во многих странах мира власть слишком распылена, чтобы быть эффективной. Демократия по-своему хороша, но подчас при помощи диктатуры — в мягкой, разумеется, форме — можно добиться большего.
