Ознакомительная версия.
Лицо Чэллонера раскраснелось от охотничьего азарта. Он убил Нузак не ради забавы. Теперь он получил великолепную шкуру и достаточный запас мяса, чтобы без задержек добраться до цивилизованных мест. Прислонив ружье к дереву, Чэллонер начал искать медвежонка. Он достаточно хорошо разбирался в звериных повадках и знал, что далеко от матери медвежонок уйти не мог, а потому принялся осматривать соседние заросли и большие деревья.
Неева во время этих поисков испуганно скорчился на своей развилке за завесой ветвей, стараясь стать как можно меньше. Через полчаса Чэллонер разочарованно махнул рукой и направился к речке, чтобы напиться перед тем, как освежевать свою добычу, — работа обещала быть нелегкой.
Едва он скрылся из виду, как Неева настороженно высунул мордочку из-за сука. Подождав несколько секунд, медвежонок спиной вперед соскользнул по стволу кедра на землю. Он испустил призывное повизгивание, но мать не шевельнулась. Он подошел к ней и остановился возле ее неподвижной головы, втягивая в ноздри воздух, пропитанный страшным запахом человека. Потом он потерся щекой о щеку матери, подсунул нос под ее шею и, наконец, укусил ее за ухо — решительное средство, к которому он прибегал, когда желал разбудить ее во что бы то ни стало. Он ничего не понимал. Жалобно поскуливая, он взобрался на большую мягкую спину матери и прильнул к ней. Его поскуливание становилось все более тоскливым, а потом из его горла вырвался жалобный плач, удивительно похожий на плач ребенка.
Чэллонер, уже возвращавшийся от речки, услышал этот жалобный вопль, и внезапно его сердце мучительно сжалось. Ему приходилось слышать, как плакали осиротевшие дети, и этот медвежонок, лишившийся матери, плакал точно так же.
Осторожно подкравшись к телу Нузак под прикрытием разлапистой карликовой ели, он увидел Нееву на спине мертвой медведицы. За свою жизнь Чэллонер убил немало зверей, потому что убивать их и скупать шкуры зверей, убитых другими людьми, было его профессией. Но ничего подобного ему еще не доводилось видеть, и у него возникло такое ощущение, словно он совершил преступление.
— Ах ты, бедняга! — прошептал он. — Но что ж теперь сделаешь? Можно только пожалеть.
Эти слова прозвучали как просьба о прощении. Но раз дело было уже начато, необходимо было довести его до конца — ничего другого Чэллонеру не оставалось.
И вот так тихо, что Неева не услышал его шагов, он подкрался к нему с подветренной стороны. Медвежонок заметил опасность, когда Чэллонер был от него всего в пяти шагах. И не успел он опомниться и спрыгнуть со спины матери, как охотник накинул на него сумку для провизии.
Следующие пять минут были, пожалуй, самыми бурными пятью минутами в жизни Чэллонера. Горе и страх Неевы отступили на второй план — в нем взыграла кровь свирепого старого Суминитика, его отца. Он царапался, кусался, бил лапами и рычал. В течение этих пяти минут он дрался, как пять дьяволят, вселившихся в одного медвежонка, и когда Чэллонер наконец обвязал веревку вокруг его шеи и запихнул толстенькое тельце Неевы в сумку, его руки были покрыты глубокими кровоточащими царапинами.
Однако и в сумке Неева продолжал буйствовать, пока совсем не обессилел, а Чэллонер тем временем освежевал старую медведицу и срезал с ее туши мясо и жир, которые были ему нужны, чтобы продолжать путь без больших задержек. Оценив достоинства шкуры Нузак, Чэллонер довольно улыбнулся, затем завернул в нее жир и мясо, перевязал сверток сыромятным ремнем и вскинул на спину, словно заплечный мешок. Сгибаясь под тяжестью этой ноши, он поднял с земли ружье… и Нееву. В путь к своему лагерю он двинулся в разгар дня, а добрался туда на закате. Всю дорогу Неева сопротивлялся с упорством спартанского воина и затих, только когда до стоянки оставалось не более полумили.
Но теперь медвежонок лежал в сумке из-под провизии обмякнув, еле живой, и когда Мики подозрительно обнюхал его тюрьму, он даже не шевельнулся. Все запахи теперь казались Нееве одинаковыми, и он не различал звуков, но и Чэллонер еле держался на ногах. Каждая мышца, каждая косточка в его теле болела или ныла на свой лад. И все-таки на его потном, перепачканном лице играла гордая улыбка.
— Ну и храбрый же ты, чертенок! — сказал он, глядя на неподвижный мешок и впервые за весь день набивая трубку. — Ах ты чертенок, чертенок!
Он привязал конец веревки, обмотанной вокруг шеи Неевы, к молодому деревцу и принялся осторожно развязывать сумку. Потом он вывалил Нееву на землю и отступил на несколько шагов. В эту минуту Неева был готов заключить с Чэллонером перемирие, но когда, оказавшись на земле, он раскрыл полуослепшие глаза, то увидел перед собой вовсе не Чэллонера. Он увидел Мики, который, повиливая всем телом от снедавшего его любопытства, как раз вознамерился обнюхать нежданного гостя!
Глазки Неевы загорелись злобным огнем. А вдруг этот нескладный корноухий детеныш двуногого зверя тоже враг? А вдруг подергивания неизвестного существа и широкие взмахи его хвоста — это вызов на бой? Неева истолковал их именно так. Во всяком случае, перед ним был противник одного с ним роста, и, натянув веревку до предела, он во мгновение ока набросился на щенка. Мики, всего секунду назад полный самых дружеских чувств, был опрокинут на спину. Он отчаянно болтал своими нелепыми лапами и призывал на помощь, отчаянным визгом нарушая безмятежное безмолвие золотого вечера.
Чэллонер не мог сдвинуться с места от удивления. Через секунду он опомнился и собирался уже разнять драчунов, но его вмешательство не понадобилось. Неева, стоявший над Мики, который задрал все четыре лапы в воздух, словно сдаваясь на милость победителя, медленно выпустил из зубов загривок щенка. Он снова увидел перед собой двуногого зверя. Инстинкт, несравненно более могучий, чем его примитивные мыслительные процессы, заставил его застыть без движения, вперяя глазки-бусины в лицо Чэллонера. Мики заболтал ногами в воздухе, тихонько взвизгнул и застучал хвостом по земле, словно прося пощады; потом он облизнулся и заерзал, как будто объясняя Нееве, что у него не было никаких дурных намерений. Неева, не спуская глаз с Чэллонера, вызывающе зарычал и медленно отступил от Мики. Но Мики, боясь пошевелиться, продолжал лежать на спине и болтать лапами.
Чэллонер, вне себя от удивления, тихонько попятился к палатке, залез в нее и продолжал наблюдать за медвежонком и щенком сквозь прореху в брезенте.
Свирепое выражение сошло с мордочки Неевы. Он поглядел на щенка. Возможно, какой-то глубоко скрытый инстинкт подсказывал ему, что маленьким детям нужны братья и сестры — нужны товарищи для веселых игр. И Мики, вероятно, почувствовал перемену в настроении мохнатого черного звереныша, который еще минуту назад был его врагом. Он исступленно забил хвостом по земле и замахал на Нееву передними лапами. Затем он с некоторой опаской перекатился на бок. Неева не шевельнулся. Мики радостно завилял всем телом.
Ознакомительная версия.
