С В. Песковым Бернгард Гржимек познакомился очень давно, в Африке, и после этого много раз Василий Михайлович интервьюировал замечательного ученого, много писал о нем в газетах («Наш друг из Франкфурта» — в «Комсомольской правде» и др.). Много писали о нем и другие наши журналисты: Сергей Кулик, наблюдавший в Африке за его работой в национальных парках («Известия»), ему посвящались специальные передачи нашего Центрального телевидения, рассказывающие о деятельности этого прогрессивного ученого. Неоднократно помещали материалы о нем и другие наши газеты и журналы («Наука и жизнь» — «Брем XX века», «Природа», «Охота и охотничье хозяйство», «Семья и школа», республиканские газеты: «Огни Алатау»— «Двадцать минут с Гржимеком», «Вечерняя Алма-Ата» и многие другие). Популярность этого ученого в нашей стране очень велика.
Выступал он и с высокой трибуны Колонного зала Дома Союзов во время Международного конгресса биологов-охотоведов, выступал на пресс-конференциях в издательстве «Правда», перед студенческой аудиторией Московского университета, где демонстрировался его фильм «Невидимый глазу мир». Неоднократно выступал по радио, участвовал в диспутах с университетскими профессорами.
Ездили мы с ним и по пыльной степи под палящими лучами солнца, поднимались высоко в горы, плавали в лодке по Волге, «кормили комаров» в душные июльские ночи на кордонах заповедников, грелись- у костра в заснеженной тайге на берегу Байкала и не переставали удивляться его необыкновенной выносливости, неутомимости и неизменно хорошему настроению. Б. Гржимек — человек исключительной собранности и силы воли. Поблажек он себе не дает и скидок на возраст не делает. Он взял себе за правило вставать ежедневно в пять утра. Приходилось и нам во время его пребывания в нашей стране приспосабливаться к его ритму жизни. В особенности его переводчице. Одному из авторов этого предисловия (А. Г. Банникову) довелось ездить с Б. Гржимеком по африканским национальным паркам и воочую убедиться в его необыкновенной популярности. Повсюду в городах и поселках прохожие останавливались на улицах, громко приветствовали его, жали ему руку. Во время другой поездки, уже без Гржимека, но имея с собой его письмо — простой лист с его эмблемой — «ежиком» — в углу, удалось осмотреть закрытые для туристов уголки национальных парков, лаборатории по охране живой природы, совершенно безвозмездно пользоваться «лендроверами» и даже самолетом для осмотра заповедных территорий. Одно упоминание этого имени открывало в национальных парках Восточной Африки все двери. Так много сделал и делает там этот человек для охраны природы.
Вот такой он, Бернгард Гржимек — Брем XX века.
А. Г. Банников, Е. А. Геевская
Два последних десятилетия я занимался в основном животным миром Африки. Я старался по мере возможности бывать там несколько раз в год, проводил различные опыты с животными, возглавлял исследовательские экспедиции и прилагал все возможные усилия к созданию охраняемых земель, национальных парков. Для того чтобы убедить в важности такого рода мероприятий соответствующих государственных мужей, не имеющих пока средств, но стремящихся к прогрессу африканских стран, я собирал у нас в Европе необходимые денежные средства для организации таких парков и всячески старался агитировать туристов как можно больше посещать национальные парки Африки, с тем чтобы ввозить в молодые африканские государства столь необходимую для них валюту.
Многие политики и экономисты обычно относятся к вопросам об охране животных с легкой иронией даже тогда, когда они воспринимают их благосклонно. Можно, конечно, вставить пару подходящих фраз об этом в свою предвыборную речь (памятуя, что у любителей природы ведь тоже есть право голоса!); однако когда дело касается добычи древесины, обработки почвы, гидростроительства, новой индустрии, пастбищного животноводства, то дикой фауне, разумеется, приходится отступать, неважно, будь то жирафы, носороги или медведи, рыси или бобры. А то, что они представляют не меньшую культурную ценность для всего человечества, чем старинные церкви, греческие скульптуры или египетские храмы, — это только сейчас начинают понимать и то очень медленно. И наверное, слишком медленно, потому что орангутаны, синие киты или блювалы, орлы-обезьяноеды— те, видите ли, не из камня, они, понимаете ли, живые. И они умирают. Вернее — вымирают. Уйдут бесследно. И никаким археологам уже не удастся спустя несколько столетий выкопать их снова лопатой из-под земли.
А вот когда все увеличивающийся поток иностранных туристов с их твердой валютой хлынет в страну, чтобы полюбоваться на слонов и крокодилов, тогда все эти «никчемные стада антилоп» вдруг превращаются в «экономический фактор», способный стать даже более важным, чем закладка новых кофейных плантаций. Тогда принимаются в спешном порядке строить для посетителей побольше ресторанов, туристических лагерей и хороших дорог. Вот поэтому-то я и пропагандирую всячески туризм в Африке, за что меня уже не раз попрекнули некоторые любители природы. И я их понимаю. Ведь тот, кто хочет любоваться нетронутой природой, кто стремится наблюдать за жизнью семей бегемотов на центрально-африканских озерах, тому обычно хочется остаться с ними наедине. Ему неприятно видеть их на фоне тарахтящих моторных лодок, набитых туристическими
группами, щелкающими своими фотоаппаратами. Поверьте, я это ощущаю точно так же. (К счастью, в каждом национальном парке остается достаточно недоступных мест, посещаемых только «посвященными».)
Но я все же оказался прав: сейчас в молодых африканских государствах, а также в заокеанских странах «входят в моду» национальные парки. Нас, борцов за охрану природы, различные правительства приглашают для консультаций при устройстве подобных заповедных территорий.
Чтобы тронуть сердца людей в Европе и Америке, заставить их проникнуться сочувствием к трагической судьбе последних представителей прекрасной дикой фауны Африки, я снимал цветные фильмы, писал книги, постоянно выступал по телевидению. За это меня тоже уже не раз попрекнули наши европейские натуралисты: почему я забочусь только о каффрских буйволах и гориллах, а не о животном мире собственной родины?
Разумеется, в чем-то они правы. Но силы одной отдельной личности, увы, ограничены. Если стремишься чего-то достичь, нельзя думать, что достигнешь всего сразу. И если кто-то влюблен в диких животных Танзании, то это ведь не мешает другим деятелям в области охраны природы заняться фауной и флорой собственной страны — бороться против дальнейшего осушения болот, спрямления рек, уничтожения природных ландшафтов. А ведь все это продолжают делать, можно сказать, по инерции (потому что ежегодно в государственных бюджетах отводятся средства по этой статье), несмотря на то что давно уже выяснилось, что от этого страдает наше водное хозяйство (которое сейчас важнее, чем хлеб насущный!), истощаются запасы питьевой воды… И все это ради получения нескольких гектаров малоплодородной пахотной земли, которая за короткое время становится непригодной для земледелия.
