Прибытие
В первый раз мне пришлось получить более определенные сведения о рудрапраягском леопарде-людоеде во время антракта оперетты Джильберта и Салливена [38] «Дворцовый страж», шедшей на сцене театра Шале в Найни-Тале в 1925 году.
От случая к случаю мне приходилось слышать, что в Гарвале существует леопард-людоед. Я читал в газетах статьи о животном, но, зная, что там имеется свыше четырех тысяч человек, которым разрешено иметь оружие, и много страстных охотников в Ленсдауне, находящемся всего в семидесяти милях от Рудрапраяга, я представлял себе, что эти люди буквально лезут в драку в нетерпеливом желании застрелить леопарда и что при этих обстоятельствах пришлый охотник будет принят не особенно любезно.
Вот почему, находясь этим вечером в баре театра с приятелем, где мы выпили по рюмочке, я был крайне удивлен, услышав, как Майкл Кин, в то время секретарь правительственного кабинета Соединенных провинций и позже губернатор Ассама, беседовал с группой людей о людоеде, стараясь убедить их заняться охотой на него. Судя по замечанию одного из окружающих, поддержанному другими, призыв Кина был принят без энтузиазма.
«Охотиться на людоеда, который убил сотню человек? Нет, ни за что на свете!»
На следующее утро я нанес визит Майклу Кину и получил все нужные мне подробности. Он не мог точно описать территорию, на которой действовал людоед, и порекомендовал мне отправиться в Рудрапраяг и связаться и Ибботсоном. По возвращении домой я нашел на столе письмо от Ибботсона.
Ибботсона — теперь сэра Уильяма Ибботсона, последнее время советника губернатора Соединенных провинций — совсем недавно назначили главой администрации в Гарвале, и одно из первых его мероприятий было направлено к избавлению округа от людоеда. По этому поводу он мне и написал.
Быстро закончив подготовку, я прошел по дороге через Раникет, Адбари и Каранпраяг и прибыл вечером на десятый день к дорожному инспекционному бунгало около Награсу. Когда я уходил из Найни-Тала, то не знал, что мне обязательно следовало запастись разрешением на занятие бунгало. Сторож имел приказание никого не пускать, если нет разрешения, поэтому шести гарвальцам, которые несли багаж и снаряжение, моему слуге и мне самому пришлось тащиться еще две мили по рудрапраягской дороге, пока мы не нашли подходящее место, чтобы остановиться на отдых и переночевать.
Пока люди занимались поисками воды и сухих сучьев, а мой слуга сооружал из камней походный очаг, я взял топор и отправился нарубить колючий кустарник, чтобы сделать ограду. Мы уже получили предупреждение в дороге — еще за десять миль от места стоянки, — что вошли в царство людоеда.
Вскоре после того, как был зажжен огонь, появился весьма взволнованный человек из деревни, расположенной на другой стороне горы. Он спросил нас, что мы делаем под открытым небом, и предупредил, что если мы здесь останемся, то один из нас, если не больше, обязательно будет убит людоедом. Этот добрый самаритянин по имени Мало Синг пришел, чтобы предостеречь нас, возможно подвергаясь большому риску, так как уже стало темно. Однако он выразил желание всех присутствующих, сказав: «Останемся здесь, саиб. В лампе достаточно керосина, она будет гореть всю ночь, кроме того, у вас — ружье».
Действительно, керосина было достаточно. Проснувшись утром, я заметил, что лампа еще горела, а мое заряженное ружье лежало поперек кровати. Но колючая изгородь оказалась очень хлипкой. Мы ведь были до смерти уставшими после десятидневного перехода, и, если бы леопарду заблагорассудилось посетить нас в эту ночь, он захватил бы весьма легкую добычу.
На следующий день мы прибыли в Рудрапраяг, и нас тепло встретили и приняли люди, которых Ибботсон соответственно проинструктировал.
Исследование
Я не стану представлять подробный отчет о моей деятельности день за днем в течение десяти недель, которые провел в Рудрапраяге. Трудно после такого большого промежутка времени написать подобную хронику; а если бы я все-таки это сделал — было бы скучно читать. Я намерен ограничиться рассказом о нескольких случаях, происходивших, когда я был один или в компании с Ибботсоном. Но прежде чем начать повествование, мне хотелось бы дать вам некоторое представление об области, на территории которой царствовал леопард в течение восьми лет и где я охотился на него десять недель подряд.
Если вы подниметесь на возвышенность к востоку от Рудрапраяга, вы увидите большую часть тех пятисот квадратных миль, в границах которых действовал Рудрапраягский леопард-людоед. Эта территория разделена на две более или менее одинаковые части рекой Алакнанда, которая ниже Каранпраяга течет на запад к Рудрапраягу, где и встречается с рекой Мандакини, текущей с северо-востока. Часть территории между двумя реками, имеющая форму треугольника, менее гориста, чем левый берег Алакнанды, и гуще заселена.
С вашего наблюдательного пункта в отдалении видны посевы, кажущиеся бороздами, тянущимися по склонам больших гор. Эти линии — террасированные поля — варьируют по ширине от одного до пятидесяти и более ярдов в отдельных случаях. Как вы заметите, строения в деревне неизменно расположены на верхнем участке обрабатываемой земли. Делается это для того, чтобы была возможность просматривать и охранять посевы от отбившегося от стада скота и диких животных. Лишь в редких случаях можно встретить ничем не огороженное поле. Коричневые и зеленые пятна неопределенной формы, составляющие основу ландшафта, являются соответственно лесами и пастбищами. Некоторые деревни окружены лугами, другие — лесом.
Вся эта весьма неровная часть страны изрезана бесчисленными глубокими оврагами, ущельями, лежащими между крутыми скалами. На всей территории только две дороги: одна берет начало в Рудрапраяге и идет до Кедарнатха, другая, основная дорога паломников, — в Бадринатх. Обе дороги были узкими и каменистыми, и никогда ни одна из них не испытывала прикосновения колеса.
Общее количество убитых и жертвы каждой деревни между 1918 и 1926 годами вы найдете ниже. Вполне резонно предположить, что большинство убийств должно было произойти в
