почти полной загадкой, каким образом взрослой самке удается добывать мясо в количестве, достаточном, чтобы прокормить себя и свое ненасытное потомство.
Когда я привез моих юных кутор домой, они были еще совершенно слепыми. Зверьки нисколько не пострадали от переезда и радовали глаз своей упитанностью и лоснящимся мехом. Черные глянцевитые шубки придавали им сходство с кротом, в то время как белый цвет нижней стороны и боков в сочетании с обтекаемыми контурами тела вызывал отчетливое воспоминание о пингвинах. И не без основания, поскольку и обтекаемые очертания, и светлая окраска брюшка — все это приспособления к водному образу жизни. Многие плавающие животные — млекопитающие и птицы, амфибии и рыбы окрашены снизу в серебристо-белые тона с тем, чтобы быть незаметными для хищников, держащихся на глубине. При взгляде отсюда блестящее белое брюшко абсолютно сливается со сверкающей поверхностной пленкой воды. Для всех этих водных существ очень характерно и то, что темная окраска спины и светлая — живота не переходят постепенно одна в другую, как у животных наземных, окрашенных по так называемому принципу противотени [59]. Последний тип окраски рассчитан на то, чтобы сделать своего обладателя невидимым сбоку за счет маскировки контрастной тени на нижней поверхности туловища. Точно так же, как и у косатки, дельфинов и пингвинов, белая окраска брюшка куторы отделена от черного цвета спинки резкой линией, которая декоративной кривой огибает все тельце животного. И вот что удивительно: очертания этой пограничной полосы отличаются не только у разных индивидуумов, но даже на двух боках одного и того же зверька. Я был весьма рад этому обстоятельству, поскольку оно давало мне возможность узнавать каждого своего питомца.
Спустя три дня после нашего возвращения в Альтенберг мои девять детенышей-кутор прозрели и начали очень осторожно исследовать окрестности ящика, где помещалось их гнездо. Наступил момент пересаживать их в специально оборудованное помещение, проектирование которого стоило мне многих раздумий. Поскольку землеройки поглощали огромное количество пищи и соответственно выделяли массу экскрементов, их нельзя было выпустить в обычный аквариум: чистая вода в течение нескольких дней должна была превратиться в зловонное месиво. Тщательное оздоровление воды было необходимо по особой причине. Оперение уток, поганок и всех прочих водоплавающих совершенно не намокает в воде, пока птица здорова. Резонно было ожидать, что мех здоровой куторы тоже должен оставаться сухим под водой. По мере загрязнения вода приобретает сильную щелочную реакцию, а мне было известно, что это скверно отражается на состоянии оперения водных птиц. При воздействии щелочи происходит реакция омыления того самого жира, который делает перо водонепроницаемым; птица быстро намокает и не может держаться на воде. Мне принадлежит рекорд — насколько мне известно, до сих пор не превзойденный ни одним любителем комнатных птиц: почти два года я держал в неволе ручных поганок, которые всегда были бодры и здоровы и в конце концов не погибли, а улетели от меня, чтобы продолжить свою жизнь на воле. Мой опыт в отношении этих птиц доказал, что залог успеха — это абсолютно чистая вода. Каждый раз, когда вода лишь слегка загрязнялась, я замечал, что оперение поганок начинает намокать. Птицы чувствовали приближающуюся опасность и пытались предотвратить ее, то и дело тревожно перебирая клювами свое оперение. Поэтому я держал этих маленьких поганок в кристально чистой воде, которая сменялась ежедневно. В отношении водяных землероек я с самого начала решил неукоснительно придерживаться того же правила.
Я взял большой аквариум — несколько более ярда в длину и около двух футов шириной. Внутри сосуда, в противоположных концах его были поставлены два маленьких столика. Тяжелые камни, положенные поверх столов, не позволяли им всплывать. Затем я наполнил аквариум водой с таким расчетом, чтобы она доходила до уровня крышки стола, но не заливала ее. Сначала я не стал придвигать столы вплотную к стенкам аквариума из страха, что землеройки могут оказаться «пойманными» в глухом пространстве под столом и, не найдя выхода, утонут. Однако позже оказалось, что эта предосторожность была излишней. Куторы, которые в естественных условиях могут проплывать большие расстояния подо льдом, способны правильно ориентироваться и в гораздо более сложных ситуациях. Ящик с гнездом был установлен на одном из столов и снабжен скользящим ставнем, который позволял закрыть выход зверькам в те моменты, когда производилась чистка аквариума. По утрам, в часы генеральной уборки клеток, землеройки обычно находились в своем домике и мирно спали, так что эта процедура не причиняла им заметного беспокойства. Мне кажется, что я вправе гордиться тем, что на основании одного только творческого воображения изобрел подходящее помещение для таких животных, в отношении которых ни один человек, не исключая меня самого, не имел ни малейшего предварительного опыта. Было особенно приятно, что описанная здесь «новинка» настолько оправдала себя, что позже я ни разу не изменил ни одной, даже самой незначительной детали.
Когда я впервые выпустил маленьких землероек в этот аквариум, они потратили массу времени на изучение крышки стола, на котором был установлен их гнездовой ящик. Кромка воды, казалось, обладала для них особой притягательной силой. Зверьки вновь и вновь подходили к краю стола, нюхали поверхность воды и словно ощупывали ее длинными, тонкими вибриссами [60], окружающими остроконечное рыльце наподобие ореола и представляющими не только наиболее важный осязательный орган, но и самый существенный из всех органов чувств. Подобно другим водным животным, куторы отличаются от наземных представителей своего класса прежде всего тем, что они совершенно не пользуются при подводной охоте органом обоняния, тогда как для большинства млекопитающих нос служит главным путеводным органом. Вибриссы кутор находятся в постоянном движении и тем самым напоминают антенны насекомых или пальцы слепого человека.
Каждые несколько минут землеройки прерывают тщательное обследование своего нового жилища и сломя голову несутся вспять — под надежное укрытие ящика. Именно так вела бы себя мышь или другой мелкий грызун при сходных обстоятельствах. Приспособительная ценность подобного поведения вполне очевидна: животное время от времени удостоверяется, что оно не заблудилось и в любой момент может отступить в хорошо знакомое, безопасное место. Чрезвычайно забавное зрелище представляют собой эти толстые черные коротышки, когда они медленно продвигаются вперед, тщательно обнюхивая и ощупывая свой путь — и в следующий момент с молниеносной быстротой уносятся назад, в свой гнездовой ящик. Столь же забавно и то, что они не скрываются в свое убежище прямо через маленькую дверцу, как следовало бы ожидать, а вскакивают один за другим на крышку ящика. Только после этого, обнюхав его край, зверьки находят отверстие и соскальзывают в него
