– Как? – спрашиваю. – Как же ты ему дашь?
– А вы окошко откроете, а я кину ему буханку.
Подумал я: почему бы и не дать? Хлеба не жалко, море успокоилось, мотодоры завтра поедут по тоням, привезут и хлеба, и всего…
– Давай! – говорю.
Взял Коля буханку, а медведь услыхал, как я с окном вожусь, заворчал на всякий случай и в сторону подался. Стукнул я рамой, и выбросил Коля буханку. Медведь подкрался, хрюкнул, схватил и бегом прочь.
Минут через пять вернулся и уже прямо к окошку подошёл, стоит и поскуливает, ждёт.
– Ой-ой! – говорит Коля. – Какой умный! Давай ещё кинем!
– Кидать так кидать! – говорю.
И ещё кинули. Медведь даже на лету поймал – и прочь. Но тут мы всё-таки устали, и сморило нас в сон. Может, медведь снова приходил, но мы не слыхали, спали крепко.
В феврале на севере, на Белом море, начинается зверобойный промысел. Его поморы называют ещё зверобойкой.
Из Архангельска в море выходят ледоколы. На мачтах, на особых удобных площадках, сидят люди с биноклями, осматривают льдины, и как заметят на льдине чёрные пятнышки тюленей, так ледокол останавливается, зверобои сходят на лёд и начинают охотиться на тюленей.
Но не только с ледоколов охотятся на тюленей, а и с берега. В самых глухих местах стоят на берегу зверобойные избушки, в горах, в лесистых ущельях, возле ручьёв. Летом избушки эти пусты, никто в них не живёт. А с начала февраля поселяются там зверобои бригадами и ждут появления тюленей.
Одна такая маленькая избушка стояла на Еловом ручье, и вот какой однажды случай вышел. Встали как-то утром зверобои, включили радио, затопили печку, стали греть чай. Посмотрел один из них в окошко и закричал:
– Ребята, тюлени!
Выскочили зверобои из избушки, кто в чём был, с винтовками, глядят – на льду, недалеко от берега, целое стадо тюленей. Поднялась тут частая стрельба, все торопятся: тюлень – зверь чуткий, пугливый, после первых же выстрелов спешит уйти в воду. И хоть законом строго запрещено убивать самок тюленей, у которых маленькие детёныши есть, но в спешке бывали случаи, что и убивали.
Так и на этот раз… Подстрелил кто-то второпях мать, а с ней был маленький тюленёнок, дня два только как родился.
Прибежали тут зверобои на лёд, стали убитых тюленей к берегу тащить. Мать тюленёнка тоже потащили вместе с другими в амбар, где тюленей разделывают. А тюленёнок остался один на льду, заплакал и пополз за матерью. Дрожит, нюхает её след, ластами перебирает, хвостом себе помогает и ползёт быстро, как только может.
Зверобоев трое было – два пожилых, а один молодой парень, глупый ещё, насмешник. Увидел он тюленёнка, засмеялся и прицелился в него из винтовки, убить хотел тоже. У него ещё патрон в стволе остался, и очень выстрелить хотелось. Но старый зверобой дядя Зосим не позволил, ударил парня по руке.
– Чего ты, дурак, делаешь! – сказал он и сморщился. – Это же дитё махонькое…
Стоят зверобои на морозе и уж поостыли немного от горячки, уж замёрзли, в избу хочется – в избе тепло, чай на печке кипит, – а уйти всё не решаются. И тюленёнок перед ними лежит на снегу, шевелится, смотрит на них, как человек, как ребёнок.
Крохотным он был и жёлтого цвета. Всё в нём было маленькое: головка точёная, тельце, шейка… Но удивительней всего были его глаза. Таких больших чёрных глаз нет ни у кого больше. И такая тоска была в этих глазах, такое горе, такие крупные слёзы катились по мордочке, что невозможно было на него смотреть.
Поморы люди суровые. Всю жизнь тюленей бьют, а летом рыбу ловят: сёмгу, треску, селёдку. В тихую погоду и в штормы одинаково по морю ходят на маленьких мотоботах, сами не раз в глаза смерть видали. Всякого насмотрелся каждый за свою жизнь. А тут вдруг всем им, и даже парню-насмешнику тяжело как-то, неловко на сердце стало.
– Что ж с им делать? – в раздумье сказал дядя Зосим.
– Возьмём в избу, пущай погреется, – решил дядя Перфилий, тоже старик.
А парень-насмешник ничего не сказал, только заморгал и стал в сторону смотреть. Нагнулся дядя Перфилий, взял тюленёнка на руки и пошёл скорей домой.
Как ни жалели зверобои тюленёнка, а пришлось бы неминуемо погибнуть ему без матери. Некогда было зверобоям заниматься с ним, надо было дело делать. Но на другой день с утра прибежал на лыжах к дяде Зосиму внук Вася, сахару принёс, табаку, ватрушек свежих, молока…
– Ой, кто это?! – закричал он, увидев тюленёнка.
А тюленёнок за ночь будто похудел, будто ещё меньше стал, только глаза по-прежнему огромные и горькие такие, заплаканные.
– Да вот матку вчера убили, так дитё ейное осталось – тюленёнок, – сказал дядя Зосим. – Всю ночь ревел, сам не спал и нам не давал.
– А что вы с ним делать будете? – спросил Вася.
– А что с им делать? – вздохнули разом зверобои.
– Дайте нам в школу, у нас живой уголок, – загорелся вдруг Вася.
– А возьми, – обрадовался дядя Зосим.
И все зверобои обрадовались, заулыбались.
– Пущай ребятишки ухаживают. Это им для науки, – сказал дядя Перфилий.
– Только вы ему ванную сделайте, а то подохнет без воды, – захохотал парень-насмешник.
– Сделаем, всё сделаем… – бормочет Вася, а сам уже одевается в обратную дорогу.
– Да ты хоть чайку попей! – уговаривает его дядя Зосим.
Но Вася и слышать про чай не хочет. Ещё бы, радость какая – живого тюленёнка в школу принесёт!
Надел Вася лыжи, тюленёнка в мешок положил и побежал домой. Тюленёнок за спиной у Васи плачет, стонет, а Вася только ходу прибавляет – едным духом в деревню примчался, к школе.
У ребят в школе в живом уголке синицы жили, рыбы речные и морские в аквариумах, камбала плоская, с одной стороны белая, с другой коричневая, тупоносая навага, пятнистая кумжа и даже морские оранжевые звёзды. Жили ещё два ёжика, заяц, который зимой сам в школу забежал, а тут прибавился тюленёнок.
Обрадовались ребята, захлопотали, выпросили для него большую деревянную кадку, в каких летом сёмгу засаливают, – вёдер тридцать воды в неё входит.
Натаскают ребята воды, тюленёнка пустят, плавает он там, плещется, фыркает. А устанет – вылезет, обчистится, обсушится, на половичок ляжет и посматривает кругом. Глаза у него ничуть не уменьшились, всё такие же кроткие, умные, как человеческие, только взгляд веселей стал.
Кормили его сперва молоком, а потом, когда подрос, стали рыбу давать. Чуть не целыми классами на рыбную ловлю отправлялись, ловили со льда навагу и кормили тюленёнка. Ко всем он относился хорошо, доверчиво, никого не дичился, но изо всех особенно отличал одного Васю и, когда видел его, начинал от радости головкой помахивать.
