Можно обнаружить, что жесты хвоста тоже следуют правилам комбинации со звуками. Высокий завернутый колечком хвост уверенной собаки вы никогда не увидите на фоне скулежа, хныканья и даже рычания. Прежде чем уверенная собака начнет рычать, она расположит свой хвост так, чтобы он был прямым и указывал назад. Когда дан сигнал, означающий: «Давайте разберемся, кто здесь хозяин», за ним не последует хныканья, скулежа или завываний.
Есть много выражений тела, хвоста, ушей и рта, которые часто имеют определенное вокальное сопровождение и никогда не объединяются с другими звуками. Все это вместе взятое дает основание предполагать, что собаки владеют отдельными элементами грамматики, связанными с правилами комбинации, т. е. сочетаемости и порядка слов.
Самые захватывающие недавние наблюдения свидетельствуют о том, что собаки, возможно, имеют своеобразную грамматику в виде правил последовательности слов. Предположим, две обычные собаки издают звуки. Первая — рычание со вздернутой губой, которое кажется похожим на «харррр». Взятое отдельно, это рычание — жесткое предупреждение для другой собаки или человека, чтобы он отошел. Его можно услышать в ситуациях, когда собака получила ценный объект, например, хорошую кость или миску с едой, где такое рычание используется, чтобы объявить: «Назад — это мое!»
Вторая собака издает простой звук — лай, который начинается низко, затем повышается и заканчивается чем-то вроде звука «ф». Грубо его можно описать как «рррафф». Это общий лай тревоги, который собаки издают, чтобы привлечь внимание других членов стаи: «Не хотите ли подойти и посмотреть на это?» На что другие собаки обычно отвечают, двигаясь в направлении того, кто лаял, и становясь возле него.
Когда мы скомбинируем эти звуки, то получим различные значения, и конкретный смысл будет зависеть от порядка, в котором они выстроены. Комбинация «харррррр-рафф» — приглашение к игре и объединяется обычно с типичным игровым поклоном. Изменение комбинации, звуки, произнесенные как «рррафф-харррр», приводят к сообщению с другим значением. Это уже угроза, произнесенная опасной собакой, возможно, пытающейся защитить свою собственность, например кость, но иногда чтобы просто отодвинуть другую собаку, которая может казаться доминирующей или угрожающей. В этой форме звук означает примерно следующее: «Ты меня раздражаешь, и если ты подойдешь еще ближе, я буду вынужден бороться». Если это сигнал об угрозе, основанной на неуверенности, то выражение отличается от простого «харррр», которое подает уверенное, доминирующее животное.
Мы, люди, склонны рассматривать все в терминах нашего собственного языка. Например, мы пытаемся искать комбинации грамматики и последовательности слов в форме звуков. Если мы посмотрим на мир с точки зрения собаки, для которой сигнал тела является столь же важным знаком, как и звук, можно найти иное свидетельство правил последовательности слов. Когда одна собака смотрит в упор на другую, обычно это демонстрация доминирования или угроза, которая, как правило, значит следующее: «Думаю, что хозяин здесь я. Хочешь бросить мне вызов?» Собака же, которая преднамеренно прерывает зрительный контакт с другой собакой и смотрит в сторону, показывает, что она не угрожает и отвечает: «Я принимаю как факт, что ты здесь хозяин. Ты можешь устанавливать правила, а я сделаю то, что ты хочешь». Объединение двух сигналов в другом порядке, когда комбинация начинается с пристального взгляда, затем следует краткий отвод глаз, а затем новый долгий взгляд, изменяет ситуацию, предлагая более мирную встречу между двумя доминирующими собаками, что можно интерпретировать так: «Ты, конечно, мощный и можешь быть здесь главным. Но я тоже довольно сильный, и давай не будем драться».
Теперь возьмем эти два визуальных сигнала и скомбинируем их со звуком. Так мы можем полностью изменить структуру коммуникации. Когда собака пристально смотрит на другую собаку и в то же время издает рычание с задранной губой «харррр», вероятность физической агрессии очень высока. Это собачий эквивалент традиционного откровенного обмена мнениями в вестерне, где бандит в черной шляпе объявляет: «Этот город слишком мал для нас двоих. Доставай свое оружие». Однако если собака пристально смотрит на другую, а затем отводит взгляд и произносит рычание «харррр», то другая, на которую бросали столь пристальный взгляд, посмотрит в том же направлении, куда и рычащая собака. Она может также принять защитное положение возле другой собаки, смотрящей в ту же сторону. Этот обмен означает: «Я думаю, что там какая-то неприятность. Давай объединимся и примем адекватные меры, если это необходимо».
Во всех этих предложениях важно то, что специфический элемент, будь то звук («харррр» или «рррафф») или жест языка тела (пристальный взгляд или отвод глаз и головы), меняет свое значение в зависимости от того, какое место этот знак занимает в последовательности звуков или жестов. Это, безусловно, предполагает, что собаки действительно используют грамматические правила последовательности слов.
Все эти наблюдения доказывают, что язык собак сложнее, чем мы думали раньше. Оказывается, в нем есть некоторые свидетельства наличия как минимум элементарной грамматики и синтаксиса, а также правил комбинации и последовательности слов.
Последнее основное требование к языку известно как продуктивность. Истинный язык позволяет создавать и понимать бесконечное число новых выражений, каждое из которых должно легко восприниматься. Понятие продуктивности базируется на условии, что язык — творческая система коммуникации, в противоположность системе повторений, которая работает на основе рециркуляции ограниченного набора предложений или фраз. Некоторые исследователи полагают, что собачий язык данному требованию не соответствует. К сожалению, если интерпретировать это правило строго, то оно также исключило бы любой простой язык, который имеет маленький словарь и ограниченные грамматические правила, позволяющие составлять только короткие предложения. Ребенок в возрасте двух или трех лет, располагая словарным запасом порядка 100 слов и длиной фразы, ограниченной двумя словами, строит соответственно ограниченное число возможных предложений и постоянно возвращается к ним для общения с окружающими. Тем не менее детскую речь мы называем языком, несмотря на то, что он не выдерживает теста на продуктивность.
Мое предложение состоит в том, чтобы принять собачий язык как простой язык, используя те же самые правила и критерии, которыми мы руководствуемся, приписывая наличие языка маленьким детям. Проверяя языковое развитие у людей, в дополнение к звукам психологи рассматривают еще и жесты в качестве языковых компонентов. Рассмотрим один такой тест-опросник по коммуникативному развитию Макартура, созданный, чтобы определить языковое развитие детей в возрасте двух лет. В нем есть раздел «Коммуникативные жесты», которые тоже считаются языком. Эти жесты включают указывание пальцем на интересные объекты, взмах ручкой «пока», когда человек уходит, протягивание рук, чтобы выразить желание «на ручки», и даже «ням-ням» — чмоканье губами, демонстрирующее очень приятный вкус чего-нибудь съестного. Представьте себе, коммуникативные жесты собак по сложности эквивалентны этим жестам.
