Я пригласила Гленна в Спенсер на День памяти. На каждое свидание он приходил с великолепной розой. Я храню каждую из них, засушивая в своей рабочей комнате, где делаю шкатулки для драгоценностей. Но на этот раз он пришел с двумя розами. Мы собирались навестить могилу моей матери на кладбище недалеко от городка Хартли, и я подумала, что вторая роза для нее. Гленн сказал, что сначала хочет остановиться в другом месте. Он подъехал к библиотеке и направился к большому окну, под которым простая гранитная плита отмечала могилу Дьюи. Однажды холодным декабрьским утром мы с помощником библиотекаря вырыли в ледяной земле ямку и захоронили в ней урну с пеплом Дьюи.
– Ты всегда будешь с нами, – сказала я тогда.
Гленн положил одну розу на могилку Дьюи.
– Я знаю, как много он для тебя значил, – сказал он, крепко меня обняв.
«Пожалуй, я выйду за этого человека замуж», – подумала я и совершенно не удивилась этой мысли.
Сейчас мы с Гленном обручены, и я чувствую себя невероятно счастливой. Мы настолько уверены в нашей любви, что даже вместе купили дом – симпатичное бунгало в западном районе Спенсера. Мы даже перебрались в него, ведь скоро мы собирались пожениться, но вот прошло уже два года, а мы так и не женаты. Некоторым это может показаться безнравственным (хотя мы уже очень взрослые люди), но у меня есть для этого причины. На моей первой свадьбе в 1969 году были только ближайшие родственники и несколько друзей. Мама купила мне недорогое платье у местной девушки, свадьба которой была отменена в последнюю минуту. Прием был устроен в любимом ресторане мужа, большинство гостей были с его стороны. Это была моя свадьба, но я честно могу сказать, что ничего моего в ней не было, и я чувствовала себя обманутой.
И хотя брак с Гленном должен был стать моим вторым браком, я не хотела, чтобы все это повторилось. Эта свадьба должна стать особенной. Я собираюсь лично разработать каждую деталь, от цветов на церемонии бракосочетания в католической церкви в Милфорде до оформления приглашений и прекрасного белого платья, о каком я всегда мечтала. Гленну придется сменить черные джинсы на фрак, я уговорю играть на приеме группу «Эмбере», а сам прием мы собирались устроить, разумеется, в дансинге «Стом и Норман», если бы гостям не было слишком далеко добираться.
К сожалению, я слишком занята, чтобы составить план этого великолепного праздника, которого я столько ждала. В тот месяц, когда мы переехали в наш новый дом, вышла в свет книга «Дьюи», которую я писала как дань памяти моему лучшему другу и любимому библиотечному коту, книга, залечившая мне душу и тело. Она сразу заняла первое место в списке бестселлеров страны и продержалась там целых полгода. С тех пор мне иногда приходилось проводить в дороге весь день, но не подумайте, что я жалуюсь. В последние два года я занимаюсь самым замечательным делом: рассказываю о Дьюи. Здоровье мое по-прежнему ненадежно, но по-другому уже и не будет. Мне приходится следить за тем, чтобы не переутомиться, и иногда я сокращаю количество встреч, но я все равно стремлюсь испытать все, что в моих силах. Я хочу повидать мир, хочу встречаться с замечательными людьми, которые так же, как я, любят Дьюи, хотя никогда его не видели. Хочу говорить о нем и знать, что он здесь, со мной и для меня. Наши судьбы переплетены еще сильнее, чем раньше.
Гленн не возражает против этого. Я прямо предупредила его, что, женившись на мне, ему придется принять меня со всеми моими родственниками и друзьями. Уже ко второму нашему свиданию он понял, что в их число входит и Дьюи, хотя я сказала ему о книге только после нашей помолвки. Он не только понимает, что Дьюи всегда будет частью моей жизни, – он это принимает. Если я когда-нибудь стану сомневаться в мужчине, мне достаточно будет посмотреть на отношение к нему живых существ. Когда из дому выхожу я, птицы в нашем саду разлетаются в стороны. Если выходит Гленн, они остаются на своих местах. Однажды во Флориде я стала свидетелем того, как белка забралась ему на ладонь и стала грызть орешки.
Это не означает, что в нашей новой жизни все идет легко и гладко, особенно для Гленна. Он не возражал против того, чтобы отказаться от дома, который он снимал, поставить свой «студебекер-коммандер» 1953 года на хранение и пользоваться более надежным «бьюиком». Но ему трудно было расстаться с людьми, которых он любит. Двадцать лет назад умер его отец, и с тех пор он почти ежедневно навещал маму. Теперь, когда нас стали разделять два часа езды, ему приходится видеться с ней только раз в несколько недель. Расставание с фирмой «Новые перспективы» проходило болезненно и для него самого, и для слабых и больных людей вроде Бобби и Росса.
Особенно трудно ему было покинуть дочь Дженни, которая стала учиться в колледже в Су-Сити. За свою жизнь Гленн потерял пятерых детей, разве мог он не бояться, что потеряет и ее? Он знал, что Дженни и Расти любят друг друга, и ему всегда хотелось каким-то образом присутствовать в ее жизни, поэтому он пошел на самую большую для него жертву – он отдал ей Расти. Теперь Гленн обязательно заезжает к Дженни, когда бывает в Су-Сити, – посмотреть, как там Расти, говорит он, но это прозрачная уловка. Расти чувствует себя великолепно, у Дженни появились еще два любимца, но крупный рыжий кот обоих подчиняет себе. Ее собака – безответное животное. Мама Кити, старая слепая кошка, ходит за Расти по всему дому, когда он мяукает. Старому Расти нравится, что есть животные, о которых он может заботиться и которыми может командовать. А поскольку Дженни уже выросла, от него даже не требуют, чтобы он делал гимнастику.
Я знала, что Гленн скучает без Расти. Это видно по его глазам, когда мы уезжаем от Дженни. А когда мы приезжаем домой, он каждый раз говорит: «Знаешь, когда утихнет вся эта шумиха с «Дьюи», пойдем работать в приют для бездомных животных». Но в глубине души я понимала, что он хочет иметь животное в доме, рядом с собой.
Но здесь начиналась проблема. Дело в том, что я не хотела заводить другую кошку. Я все твердила себе, что когда-нибудь буду к этому готова. Но день этот неизменно отодвигался. После того как я девятнадцать лет провела рядом с Дьюи, я по-прежнему сильно тосковала о нем. Всю мою жизнь у меня жили кошки, и, конечно, все со временем умирали, но с Дьюи все было иначе. Он оказался единственным и неподражаемым. Я так сильно любила его и так высоко ценила его качества, что посвятила целый год написанию книги о нем. Теперь я проводила много времени на презентациях книги, на встречах с читателями, обсуждая его жизнь и наследие. Я была связана с ним на всю жизнь, поэтому было бы несправедливо принять в дом другую кошку. Я стала бы невольно сравнивать ее с Дьюи, но разве кто-нибудь может с ним сравниться?
