Ознакомительная версия.
— Он что, молодой был? — спросил Граф, оглядев площадку, на которой резвился медведь.
— Кажется, вообще подросток, — трезво оценив размеры виденного мною мишки, призналась я. — Может быть, пестун. Ему явно любопытно было, что я делаю. Он сначала в кустах сидел, но оттуда видно плохо, вот он и вылез поближе поглядеть… И чего я так испугалась?
— Так это от неожиданности, — объяснил Граф и, подумав, добавил. — Вообще-то пестун — это еще опаснее, ведь где-то рядом может быть медведица с малышами… Давай собирай все скорее и пошли!
Я собрала вещи в новый, принесенный с собой мешок (старый мишка порвал в клочья) и обнаружила только одну пропажу: небольшое, оплетенное кожей зеркальце. Ни самого зеркальца, ни его осколков нигде не было. Уплыть по течению оно тоже никак не могло.
— Странно! — удивилась я. — Зачем медведю зеркало? Я слышала, что обезьянки их очень любят, таскают с собой, заглядывают, даже язык показывают и зайчики пускают. Но чтобы медведь…
— Может быть, это была медведица? — спросил Граф.
— И что тогда? — не поняла я.
— Ну… женщина все же… — пояснил приятель. — Как ей без зеркала?
До того, как я познакомилась с Раджем, он водил стаю. Стая, по словам очевидцев, была не очень большой и состояла из десяти-пятнадцати крупных разноцветных дворняг без признаков какой-либо породы. Жили они на пустырях между железнодорожными станциями Лаврики и Девяткино. Когда по вечерам жители дачного поселка Лаврики приезжали после работы к себе на дачи, им приходилось идти к поселку через этот самый пустырь. Собаки не нападали на них. Они бесшумными тенями бежали по обеим сторонам дороги, изредка взлаивая, словно о чем-то договаривались между собой. Иногда тот или иной пес прыжком выскакивал на дорогу и замирал в боковой стойке. Его шерсть и глаза отсвечивали лунным блеском, а бесстрастное выражение морды напоминало поздним прохожим о северных рассказах Джека Лондона. Если прохожий продолжал решительно идти вперед, пес так же прыжком исчезал в темноте, сливаясь с остальными звериными тенями. Если же человек останавливался и замирал в испуге, то стая тоже останавливалась, псы садились вокруг и, вывалив темные языки, шумно дышали, ожидая развязки. В этом месте на дороге появлялся Радж. Он был существенно крупнее всех псов стаи и при этом еще имел непропорционально большую, лобастую голову. Человек, который взялся искать в этой огромной дворняге признаки каких-то пород, в первую очередь вспомнил бы о ньюфаундленде, ибо Радж в целом был черен, мохнат и вислоух. Но его глаза заставляли тут же забыть об этом первом впечатлении. Вместо водолазьих карих очей с их неизбывной добротой и слезливо опущенными углами, с широкой лобастой морды Раджа смотрели светло-желтые, злые и пронзительные волчьи глаза с отчетливой косиной и узкими, почти кошачьими зрачками. Угольную черноту шерсти разбавляли большой белый галстук и белые чулки на передних лапах. Внимательно оглядев припозднившегося прохожего, Радж начинал вокруг него медленное движение, до крайности напоминавшее танец. Члены стаи, вздыбив загривки, наблюдали за происходящим. Не видя возможности оставить ЭТО у себя за спиной, человек невольно присоединялся к собачьему танцу и крутился на дороге, обмирая от страха и давая себе страшные клятвы никогда больше не ходить через пустырь одному. Кончалось все также неожиданно, как и начиналось. Радж отступал с дороги, остальные псы вскакивали на ноги и несколько секунд пятнадцать пар светящихся глаз наблюдали за невольным участником вечернего спектакля. После этого собаки бесшумно исчезали. Некоторые из очевидцев клялись, что слышали из темноты нечто вроде негромкого многоголосого смеха…
Кормились псы стаи там же, на пустыре. Они ели отбросы, крыс, поселковых и просто бродячих кошек, могли задрать заблудившегося домашнего пса. Понятно, что долго такое положение продолжаться не могло…
Где-то к середине лета терпение поселковых жителей истощилось, и руководители садовых кооперативов обратились в службу по отлову бродячих животных. Специалисты приехали в грязно-буром фургоне, без труда отыскали отдыхающую на солнышке, на куче отбросов стаю и сноровисто перестреляли так ничего и не сообразивших собак. Вожак, самый сильный, быстрый и ловкий, остался последним. Оскалив зубы и вздыбив холку, он стоял на вершине мусорной кучи и, как и на ночной дороге, смотрел в глаза всем людям, которые сначала выбросили на эту помойку взятых в дом щенков, а потом, когда щенки выросли и сумели выжить, почуяли опасность и оплатили услуги собачьих убийц.
— Как-кой пес! — прицеливаясь в голову вожака, оценил специалист по отлову.
И тогда вожак прыгнул вперед и вниз, прямо на столпившихся возле фургона людей. Люди отшатнулись, один из них выстрелил, но промахнулся. Вожак миновал фургон и огромными прыжками помчался в сторону поселка.
Пока заводили мотор, пока объезжали ухабы и лужи на раздолбанной дороге, вожак успел достичь дачных участков. Преследовать его в фургоне было можно, но стрелять на улицах, где играли дети дачников и сидели на лавочках старички…
В поселке Лаврики вот уже тридцать лет имел дачу мой приятель, биолог и охотник. В то утро вместе с семьей, состоящей из жены, тещи и маленькой дочери, он сидел на веранде и пил чай. Испеченные женой булочки аппетитно лоснились и пахли корицей. Теплый летний ветер колыхал тюлевые занавески. Голубые люпины в вазе на столе отбрасывали на белую скатерть голубую тень. Пятнистый сеттер Регина сидела у стола, положив узкую морду на колени хозяина, и терпеливо дожидалась положенной ей булочки.
Внезапно по деревянным ступенькам простучали никогда не стриженные когти, занавеска откинулась и на веранде появился огромный черный пес с дикими глазами и клочьями пены на клыкастой морде. Вся семья замерла в немом ошеломлении. Сеттер Регина задом уползла под стол.
— Ты кто?! — потрясенно спросил хозяин дачи, понимая, что решительных действий все ждут именно от него.
В это время на улице послышался захлебывающийся рев мотора, и возле калитки остановился грязно-бурый фургон. Мужчина взглянул на него и сразу же разгадал ситуацию. Но что делать?
По тропинке к даче, небрежно поигрывая ружьем, шел человек в темно-синем комбинезоне с нашитой эмблемой.
Повинуясь какому-то непонятному чувству, хозяин дачи встал и положил руку за загривок черного чудовища. И сразу же почувствовал, что все тело пса сотрясает крупная дрожь.
— Ну вот, догнали, — спокойно сказал человек с ружьем, останавливаясь у подножия крыльца. — Вы осторожнее, он опасный. Выходите все по одному, медленно… Как же нам лучше сделать-то?
Ознакомительная версия.
