И тут незаметно и скромно появляется новое действующее лицо моего повествования — человек, которому я хочу здесь воздать должное. Это зоолог, доктор Жак Верхарен. Он строен, сухощав и любезен, ему не больше тридцати лет. Он не имел никакого отношения к администрации Национального парка, а просто более двух лет занимался здесь своими научными исследованиями, завоевав известность специалиста по летучим мышам. Когда все чиновники удрали, он остался и спокойно продолжал свои исследования. Когда обстановка чересчур накалялась, он уходил в горы или леса. В этих районах Парка, где свободно разгуливают львы и слоны и где нельзя проехать на машине, доктор Верхарен проводил ночь прямо под открытым небом.
Я заметил, как по-дружески к нему относятся африканцы и как осторожно он дает им свои советы, не навязывая никому своего мнения. Новая администрация вскоре назначила его своим консультантом. За эти дни я узнал от него многое о животных Киву-парка.
Вскоре из дозора вернулась группа лесников в аккуратной, хорошо сшитой форменной одежде. Эти лесники из прежних бельгийских национальных парков — почти все бывшие солдаты.
Национальные парки служили примером образцового порядка для других подобных организаций во всей Африке. Никто не имел права проехать по ним в машине без сопровождения такого лесника. Даже самому бельгийскому королю во время его последнего посещения страны не было разрешено пролететь над национальными парками на самолете.
Лесники с копьями в руках по-военному выстраиваются в ряд — получается нечто вроде маленького парада. Я рассказываю им, что в Европе стало хорошо известно о том, как смело, даже героически они защищали от браконьеров в эти последние месяцы Национальный парк.
Дело в том, что некоторые жители после бегства бельгийской администрации из Киву-парка решили, что теперь животные Парка больше охране не подлежат, и стали стрелять в слонов и бегемотов. Но вскоре в окрестностях Исасы на браконьеров, только что застреливших двух кафрских буйволов и двух бегемотов, наткнулись семь лесников. Разгорелся настоящий бой. Браконьеры самым варварским образом убили лесника Валере Курубандика. Погибшего лесника похоронили со всеми воинскими почестями.
Итак, я рассказал этим храбрым людям, что описанное происшествие стало известно всему миру. У меня с собой был номер нашего журнала «Das Tier» («Животное». — Прим. ред.), и я показал им помещенное в нем сообщение. Я снял лесников на фото- и кинопленку, потому что решил и по телевизору рассказать об их мужестве и отваге. Сердца многих людей, которым не безразлична судьба природы Африки, при виде этого преисполнятся новых надежд.
По старой традиции на закате торжественно спускают синий с золотом конголезский флаг.
Может быть, все это звучит слишком претенциозно в мире, занятом заботами об атомных бомбах и запусках ракет. Но когда незаметные, скромные люди с черной кожей храбро жертвуют своей жизнью во имя того, чтобы защитить райский уголок земли, которым будет когда-нибудь любоваться мирное человечество, во имя того, чтобы сохранить его для посетителей всех рас, то они, безусловно, заслуживают некоторой признательности и известности. Пусть они знают, что вдали от их глухого уголка, на всех континентах есть друзья доброго и прекрасного, которые возлагают большие надежды на этих африканцев. Когда видишь таких храбрых парней и такого человека, как Верхарен, становится просто стыдно за то, что ты всячески беспокоишься только о своей персоне.
На другое утро мы едем высоко в горы, туда, где дорога из Стэнливиля ведет в Киву-парк. Заповедная территория узкая и длинная. Чтобы охранять ее границы от браконьеров и нашествий домашнего скота, на ней поселили двести пятьдесят лесников. Они живут вместе co своими женами в маленьких хижинах прямо в лесу. Три ночи они обязаны находиться в дозоре, а четвертую могут проводить у себя в домике. Их начальство должно постоянно проверять все эти посты. Анисэ Мбуранумве работает с раннего утра до позднего вечера. «Он трудится как лошадь», — говорит о нем доктор Верхарен.
Меня, признаться, напугало огромное число лесников в Киву-парке, ведь в национальных парках есть еще рабочие и обслуживающий персонал гостиниц. Бельгийцы в свое время на эти национальные парки тратили большие деньги. Сможет ли новое, пока еще бедное государство выдержать такие расходы? Вся британская колония Кения [5] не смогла бы для всех своих национальных парков, вместе взятых, держать такое число обслуживающего персонала.
Если бы лесники были вооружены ружьями, а не только копьями, то их могло бы быть в пять раз меньше. А если бы в распоряжении администрации Парка был бы еще и небольшой самолет, то эту огромную площадь можно было бы охранять совершенно шутя.
Верхарен вот уже больше трех лет не был в Европе. За это время он наблюдал здесь вещи, которые меня очень заинтересовали. Есть в этих местах, например, постоянно действующие вулканы. Когда мы с Михаэлем месяцами жили возле озера Эдуард, мы каждую ночь видели, как вдали мерцало красное пламя над одним из них.
Верхарен заметил, что за два-три дня до извержения дикие животные откочевывают прочь. Однако вскоре после извержения они возвращаются назад. Однажды он видел, как птицу на лету убило камнем, выброшенным из кратера. Другой раз таким же образом убило летучую мышь.
Нередко животные оказываются совершенно отрезанными на небольшом островке земли, окруженном со всех сторон кипящей лавой. Лишь через четыре-пять недель лава настолько остывает, что по ней можно пройти. До тех же пор животным приходится довольствоваться лишь теми немногими растениями, которые растут на этом клочке земли. Ho, как ни странно, происходит совершенно удивительная вещь: прежде чем по тонкой, еще горячей корке лавы отваживаются пробежать копытные, по ней успевают прокрасться и напасть на пленников леопарды, у которых, как известно, нет на ногах копыт.
В Киву-парке семь горячих источников. Называются они Майя-Мото, что означает «горячая вода». Некоторые из них находятся почти возле самого шоссе. Вода в источниках так горяча, что в ней можно даже варить яйца. Доктор Верхарен находил птиц, ящериц и мышей, погибших в этой горячей воде. В то время как человек выдерживает температуру не более пятидесяти градусов, слоны, как он это неоднократно наблюдал, спокойно проходили по воде, нагретой до температуры шестьдесят градусов.
Верхарен любит Киву-парк. Расположенные в нем горы Рувензори, или, как их называли прежде, «Лунные горы», — это единственное место в Африке, где можно изучать все растительные поясы, начиная от границы вечных снегов до тропических лесов, в совершенно ненарушенном состоянии.
Хотя на Килиманджаро, в Танганьике, тоже есть вершины, покрытые вечными снегами, но там на склонах раскинулись фермы и плантации и дикая природа, естественно, уже нарушена. Зато там в озере Магена, на высоте двух тысяч метров над уровнем моря, где температура ночью опускается до минус пять градусов, живут бегемоты; к таким низким температурам привыкли там и кафрские буйволы.
Бельгийский ученый обнаружил, что многие дикие животные умирают, отравляясь ядовитыми газами, которые скапливаются в низинах. Ночью, когда нет ветра, слои газа становятся наиболее плотными и опасными. Речь идет об углекислом газе сорокапроцентной концентрации. Животные погибают не только от кислородного голодания, но и от настоящего отравления. Еще задолго до наступления смерти они становятся как бы парализованными. Птицы и летучие мыши иногда, словно пораженные молнией, камнем падают с неба прямо на землю. В одном только месте Верхарен нашел сразу двадцать пять мертвых слонов без малейших следов ранений. Может быть, в этом и есть объяснение упорно повторяемой сказки о кладбищах слонов? Верхарен обследовал эти газовые долины с рудничной лампой, которая при заражении воздуха ядовитым газом моментально гаснет. Он нашел целые стаи мертвых павианов, массу различных антилоп и обезьян, пресмыкающихся, бегемотов, львов, буйволов и кистеухих свиней. Привлеченные трупами, гиены и грифы тоже погибали, отравившись ядовитыми газами.
