Связано это было с тем, что отраженный свет фонаря улавливался сетчаткой глаза, отражался от нее, как от зеркала, и, как бы на обратном пути, становился отчетливо виден Анне.
И в завершение столь замечательной коллекции светочувствительных и светоулавливающих приспособлений следует отметить изящные белые кольца у глаз Пятницы — особенность, которой обладают и некоторые из крупных представителей семейства кошачьих.
Анна сидела за столом в парке, когда Пятница отыскал ее и тут же вскочил на стол, чтобы выяснить, чем она занята.
Анна рассеянно, даже не взглянув на него, протянула руку и постучала пальцами по столешнице, давая ему понять, что его появление было замечено. Она смотрела куда-то вдаль, за реку, туда, где белые гребни волн обозначали линию морского прибоя. Для кота она была единственным человеком на всем обширном, покрытом зеленой травой пространстве в несколько квадратных километров, где сейчас пустовали столы для пикников и выложенные камнями кострища, ибо уже наступила поздняя осень, а туристы, точно перелетные птицы, собирались здесь лишь в летние месяцы.
В кемпинге осталась только одна семья — мужчина, женщина и двое детей; как и Анна, они были одеты в красное, красной была и их машина с прицепом, готовая отправиться в путь.
Людей возле машины в данный момент видно не было — они занимались последними сборами. Анна равнодушно глянула в их сторону, отвернулась и снова стала смотреть на море.
Когда на обратном пути она, сокращая путь, перелезала через изгородь, то заметила, что семья на красной машине уже уехала и стоянка абсолютно пуста. По дороге Анна лениво обдумывала вопрос о том, какие цвета различают кошки: она заметила, как внимательно смотрел Пятница на красный автомобиль с прицепом.
Как-то раз она задала этот вопрос деду (тогда она была значительно младше) и он ответил, что, по мнению его приятеля-окулиста, кошки вряд ли вообще способны различать цвета — во всяком случае, они различают не столько цветов, сколько люди. К тому же, сказал дед, кошкам, видимо, не так уж и важно различать цвета во время своих главных занятий — охоты и спаривания, ведь они ночные животные, а ночью, как известно, все цвета сливаются. Это показалось Анне убедительным.
— Здесь все зависит от количества и соотношения палочек и колбочек, — пояснил дед, и она вспомнила, что уже где-то читала или слышала об этом.
Сетчатка кошачьего глаза содержит два вида световых рецепторов: палочки, которые реагируют на яркость света, и колбочки, с помощью которых, собственно, глаз и различает цвета. В кошачьем глазу, говорил дед Анне, соотношение палочек и колбочек примерно двадцать пять к одному, тогда как в человеческом глазу их соотношение — четыре к одному.
По мнению деда, именно эта особенность кошек указывает на их практическую неспособность различать цвета.
А через несколько дней он снова вернулся к этой теме:
— Между прочим, Анна, насчет способности кошачьих глаз различать цвета… Я тут прочитал одну статейку, так вот ее автор утверждает: есть все основания полагать, что ночные животные гораздо лучше воспринимают высокочастотные длинноволновые фотоны, чем низкочастотные, находящиеся на красном конце спектра, и, по мнению этого ученого, кошки способны различать, например, темно-голубые и красно-коричневые тона, а также, возможно, некоторые оттенки зеленого. Я же лично считаю, что они различают лишь серый, черный и белый цвета — примерно как люди в сумерках, когда освещение слабеет и колбочки становятся менее чувствительными. А для кота мышь есть мышь, и ему совершенно безразлично, какого она цвета.
Анна печально улыбнулась этим воспоминаниям и стала звать кота, однако тот уже не мог ее услышать.
Пятница давно знал всю семью последних постояльцев кемпинга, хотя сами они понятия о нем не имели. От мужчины часто пахло рыбой, а от женщины — жареным мясом и молоком; дети же пахли в точности как щенки.
Сперва Пятницу привлек именно запах рыбы: обезьяны вытащили из мусорного бачка, разорвав пластиковый пакет, целую рыбью голову и кусочки ее внутренностей.
Потом он попытался ловить крыс, и именно крыса завлекла его в то утро в прицеп, а потом дверца прицепа неожиданно захлопнулась — все это произошло как раз во время прогулки с Анной. По-настоящему Пятница встревожился, только когда почувствовал движение, и сразу отыскал узкое окно, в которое проникал свежий воздух и лились знакомые запахи, однако окно оказалось затянуто прочной сеткой. Устав от попыток подковырнуть сетку и выбраться на свободу, он в итоге сдался и стал обследовать прицеп. Два часа — по времени людей — он провел в тщетных поисках выхода, потом лег на пол и стал ждать. Порой он ненадолго задремывал, открывая глаза, только когда ритм движения менялся или прицеп начинало сильно качать. Качало довольно часто, и Пятница быстро понял, что лучше не забираться на высокие предметы, где труднее удержаться и приходится что было сил цепляться когтями.
Порой всякое движение прекращалось и звуки снаружи тоже характерным образом менялись — слышались людские голоса, и Пятница поднимал уши торчком и посматривал в ту сторону, откуда голоса звучали громче.
Громкое, звучное, чуть хрипловатое его мяуканье теперь сменилось слабым, как у котенка, жалобным и беспомощным писком. Он редко издавал подобные звуки — только в состоянии стресса или серьезных неудобств, а ему обычно удавалось избегать и того и другого, — однако сейчас его совершенно измучила жажда, а с наступлением темноты и ночной тишины она стала нестерпимой.
Шло время; свет сменялся тьмой, снаружи по-прежнему доносились голоса людей. Пятница урывками спал в течение долгих холодных ночей, а также всегда ложился, стоило возобновиться привычному движению. Температура снаружи то значительно повышалась, то резко падала, и кот часто задыхался в своем прицепе.
Однажды, когда внутри прицепа все еще было очень жарко и душно, движение вдруг прекратилось, послышался громкий скрежет, дверцу отперли, и внутрь проникли яркий свет и раскаленный, точно из духовки, воздух. Кот молнией вылетел наружу, прыгнув прямо на горячий песок, и мгновенно спрятался под автоприцепом, не решаясь пока выйти и осмотреть окрестности. Ему страшно хотелось напиться, однако, пока суета вокруг не прекратилась и не смолкли пронзительные голоса людей и лязг каких-то предметов внутри прицепа, он на открытое пространство не выходил.
Когда же наконец шум почти смолк и Пятница несколько пришел в себя, то с достоинством вышел из своего убежища, твердо намереваясь направиться домой, к Анне, где ждал его ужин и, самое главное, вода. Никогда еще в жизни ему так не хотелось пить!
