Там появился второй заяц и медленными прыжками, с достоинством направился к нашему первому приятелю. Их встреча напоминала знакомство двух собак. Осмотрев соперника оценивающими взглядами, зайцы начали состязание. Сначала они носились друг за другом маленькими кругами, так что голова одного из них все время находилась у самого хвоста его противника. Головокружительное вращение продолжалось довольно долго. Внезапно сдерживаемая неприязнь вырвалась наружу. Драка началась в тот самый момент, когда затянувшиеся взаимные угрозы зверьков заставили нас подумать, что ни один из них так и не решится на открытые действия.
Оказавшись лицом к лицу, зайцы поднялись на задние лапы и начали свирепо колотить друг друга передними. Они подпрыгивали вверх, сталкивались в воздухе и с пронзительным визгом и хрюканьем обрушивали на противника град пинков, которые сыпались с такой необычайной быстротой, что лишь замедленная киносъемка могла бы восстановить последовательность отдельных движений. Потом снова возобновились гонки по кругу, на этот раз — в еще более быстром темпе. Снова схватка, гораздо более озлобленная. Соперники были настолько поглощены выяснением своих отношений, что нам с дочерью ничего не стоило подкрасться на цыпочках совсем близко, хотя мы и рисковали нарушить лесную тишину. Любой нормальный и благоразумный заяц давным-давно услышал бы наши шаги, но ведь шел март, а всем известно, что Мартовский Заяц [75] безумен. Весь этот боксерский матч выглядел настолько комично, что даже моя дочь, строго приученная с детства соблюдать полнейшую тишину в момент наблюдений за животными, все же не могла сдержать легкого смешка. Это уж было слишком даже для наших Мартовских Зайцев — они метнулись в разные стороны, и лужок опустел. Только клочки белого пуха, легкие, как летучки одуванчика, еще плавали в воздухе над поляной.
Не только забавна эта дуэль невооруженных, свирепая ярость кротких сердцем! В самом ли деле наши зайцы так уж кротки? Действительно ли они «мягкосердечнее» свирепых хищников? Если вам при посещении зоопарка случится стать свидетелем стычки между двумя львами, волками или орлами, едва ли эта сцена вызовет у вас улыбку. И тем не менее столкновения монархов животного царства оканчиваются не более трагично, чем драка безвредных зайцев. Люди привыкли судить поступки травоядных и хищных животных, применяя к ним совершенно неприложимые в данном случае моральные критерии. Даже в волшебных сказках царство зверей рассматривается как некое единство вроде человеческого общества, словно все разнообразные виды животных принадлежат к одной семье, подобно роду человеческому. Именно по этой причине обывателю свойственно оценивать поступки хищника, настигшего свою жертву, по тем же самым моральным канонам, по которым судят убийцу в цивилизованном обществе. Большинство людей не отдают себе отчета в том, что лисица, поймавшая зайца, находится точно в таком же положении, как и охотник, застреливший зверька на обед. Нет, лисицу осуждают так строго, как осудили бы охотника, взявшего привычку стрелять фермеров и жарить их к ужину. «Безнравственному» хищнику наклеивают ярлык убийцы, хотя его охотничья жизнь гораздо более оправданна и несравненно более необходима для поддержания его существования, чем подвиги ружейного стрелка. Содержимое ягдташа мы редко называем «жертвой» охотника, и лишь один писатель, позже подвергнутый серьезнейшему моральному осуждению, осмелился следующим образом окрестить охотника за лисами: «безответственный, преследующий несъедобных». Что же касается отношений с другими особями своего вида, хищные звери и птицы, оказывается, несравненно более сдержанны, чем многие «безобидные» животные-вегетарианцы.
Сражения между обыкновенными или кольчатыми горлицами выглядят еще более несерьезно, чем заячья дуэль. Мягкий удар хрупкого клювика, слабый толчок легкого крыла — все это для глаза непосвященного более похоже на ласку, чем на агрессию. Как-то я задумал скрестить африканскую кольчатую горлицу с несколько более мелкой и хрупкой обыкновенной горлицей, обитающей в европейских лесах. С этой целью посадил в комнатный садок самку первого вида и самца — второго. Обеих птиц я вырастил дома, и они были совершенно ручные. Я не принял всерьез их стычки, которые первоначально происходили у меня на глазах. Как могут голуби (эти образчики любви и добродетели!) нанести вред друг другу? И я уехал в Вену, оставив птиц наедине. Вернулся я на следующий день — страшное зрелище предстало моим глазам. Самец лежал на полу клетки. Его темя, шея и спина были не только совершенно ощипаны, но превратились в сплошную кровоточащую рану. На растерзанном голубе, словно орел на своей добыче, сидел второй «вестник мира». Сохраняя свое обычное мечтательное выражение, которое и создало голубям славу миролюбцев, эта очаровательная леди продолжала ковырять своим серебристым клювиком израненную спину своего поверженного супруга. Когда тот собрал остатки сил и попытался спастись бегством, самка легким толчком крыла снова повалила его и продолжала свою методичную, безжалостную, разрушительную работу. Не вмешайся я, птица, несомненно, прикончила бы собрата, хотя она была уже настолько усталой, что у нее почти слипались глаза.
За всю свою жизнь я только дважды был свидетелем таких же сцен страшного увечья, наносимого себе подобным: наблюдая ожесточенные драки цихлидовых рыб, которые в буквальном смысле слова сдирают друг с друга кожу, и в бытность мою военным хирургом, когда на моих глазах высшие из позвоночных животных занимались массовым калечением своих ближних. Однако вернемся к нашим «безвредным» вегетарианцам. Битва зайцев, которую мы наблюдали на лесной поляне, тоже могла бы закончиться кровопролитием, если бы она происходила в клетке, где побежденный не может спастись бегством от победителя.
Если уж кроткие зайцы и горлицы наносят себе подобным такие увечья, то какие же страшные драки должны происходить между хищными животными, которых природа снабдила опасным оружием, чтобы они могли убивать свою добычу? Вы, несомненно, подумаете так, но всякий добросовестный натуралист должен проверить на опыте даже такие положения, которые кажутся само собой разумеющимися, прежде чем он признает их истинность. Так давайте познакомимся с волком — этим символом жестокости и вероломства. Как он относится к своим собратьям?
В Випснейде, этой обетованной земле натуралистов, живет стая лесных волков. Из-за высокой изгороди, сделанной из сосновых бревен завидной толщины, мы можем наблюдать повседневную жизнь волков в обстановке, которая не столь уж сильно отличается от полной свободы. Прежде всего, не кажется ли вам странным, почему невинные шалости пушистого толстолапого щенка не стоили ему жизни? На ваших глазах попытка неуклюжего маленького озорника пуститься галопом оканчивается тем, что он оступается и со всего размаху налетает прямо на старого «грешника» самого свирепого вида. Как странно — тот и не заметил щенка, даже не зарычал на него. Но вот до нас доносится громыхание воинственных голосов. Это низкие звуки, более зловещие, чем те, что
