Луи Буссенар
ПРИКЛЮЧЕНИЯ В СТРАНЕ БИЗОНОВ
Последствия смерти одного индейца. — Охотники становятся дичью. — Полковник Билл или пастух Билл? — В галоп! — Кто такой ковбой[1]. — Жизнь пионеров[2] Запада. — Лошади без всадников. — Фрике произведен в капитаны, но отказывается от звания. — Андре приходится стать майором. — Новое вооружение индейцев Американского Запада. — Ужасное зрелище.
Из маленькой рощицы — такие изредка попадаются среди бескрайних просторов прерии[3] — внезапно донесся револьверный выстрел. И тут же упал с раздробленным черепом индеец.
— По коням, джентльмены! По коням! — зычно прокричал стрелявший. Оба его спутника вскочили с земли и бросились к лошадям, привязанным кожаными арканами[4] к тонким стволам мимозы[5].
— Быстрее! Я сам отвяжу! — подгонял товарищей стрелявший, и едва те вскочили в седла и вставили ноги в стремена, тремя короткими взмахами охотничьего ножа перерезал ремни, вцепился в гриву своего коня и, издав пронзительный вопль, одним великолепным прыжком сам очутился в седле.
Лошади, возбужденные знакомым криком, помчались во весь опор по заросшей травой равнине. Индейцы проводили их долгим воем, полным разочарования и ярости.
Одновременно раздалось несколько выстрелов из карабина, но пули, к счастью, лишь просвистели над головами беглецов. Всадники, не раздумывая, схватились за многозарядные винчестеры, притороченные к седлам.
— Вперед! — скомандовал предводитель. — Оставьте в покое оружие! Нельзя терять ни секунды: вы ведь дорожите своими шевелюрами?!
— Еще бы, — согласился юноша с лукавой искоркой в глазах. — Фабрикантов накладных волос поблизости нет, а разгуливать с голыми черепами… так и простудиться недолго.
— Этим французам лишь бы посмеяться… — недовольно проворчал предводитель, чей ужасный английский акцент выдавал в нем коренного американца.
— Думаете, я смеюсь… — не унимался молодой человек. — Да мне так же охота смеяться, как идти отсюда пешком до Гренландии. Тем более что приключение не такое уж забавное. Хорошенькое начало путешествия по свободным территориям Американского Союза!.. Эй, милашка! Без фокусов! — прикрикнул он на взбрыкнувшую лошадь. — Мы сюда прибыли как добрые охотники. Не то чтоб очень наивные, но слишком доверчивые, и вот… убит человек, и теперь охотятся на нас самих. Правда, не повезло, господин Андре?!
— Ты совершенно прав, дорогой Фрике, — ответил его спутник, — и, кроме того, мне кажется, мистер Билл слишком скор на расправу.
— Полковник Билл, — поправил его янки[6].
— Пусть так, полковник. Но, черт побери, похоже, человеческая жизнь для вас немного стоит.
— Я всего лишь убил краснокожего подонка, — ответил полковник с нескрываемым презрением.
— Это, возможно, убедительный довод для бывшего командира американского ополчения, но абсолютно недостаточный для путешественников-французов, которые не служили даже капралами в национальной гвардии, — заметил Андре.
— Кроме того, этот индеец был при жизни отчаянным конокрадом. А краснокожий конокрад — запомните хорошенько! — способен на любое преступление. К тому же скорее всего именно он месяца два тому назад снял скальпы[7] с целой семьи ирландских эмигрантов — отца, матери и восьмерых детей.
— Не может быть!
— Наконец, если бы вы видели, какие жадные взгляды он бросал на наших коней и оружие, если бы вы слышали его приказы, шепотом отданные сообщникам, то сочли бы меня тысячу раз правым. Мы едва не попали в ловушку, и лишь случайность позволила избежать ее.
— Что бы там ни было, но теперь за нами по пятам гонится свора головорезов.
— Ни дать ни взять, герои романов Купера[8], капитана Майн Рида[9] и нашего соотечественника Гюстава Эмара[10]…
— Только без поэзии и красок… Нет ничего банальнее индейцев, облаченных в цивилизованные лохмотья — дырявые шляпы и драные штаны.
— А эта песчаная равнина, по которой мы скачем сломя голову и орем, словно орава глухих, желающих поделиться друг с другом мыслями, до чего же она однообразна и скудна!
— Верно, мерзавцы в лохмотьях, но зато вооружены, как и мы, винчестерами, — гнул свое бывалый полковник. — К счастью, стреляют краснокожие скверно. Что же касается пустынной равнины, то хорошо бы она тянулась еще миль двадцать, но, увы, скоро начнется прерия с высокой травой и великолепными цветами — на вид красиво, но там нас могут поджарить, как цыплят.
— Перспектива не из веселых. Но кажется, полковник, нас уже не преследуют. Может, дадим передышку лошадям?
Янки обернулся, приподнявшись на стременах, придирчиво оглядел равнину и заметил:
— Лучше бы эти канальи гнались за нами как бешеные. Что-то тут нечисто. Давайте поедем шагом.
Полковник вытащил из кармана большую пачку табака, откусил огромный кусок, заложил его за щеку и принялся жевать, испытывая блаженство, совершенно непонятное европейцу.
Янки был высокого роста, худой, жилистый, с твердыми, волевыми чертами лица. Светлые подвижные глаза под угольно-черными густыми бровями, опущенные уголки рта, длинная борода, порыжевшая от солнца и дождей, придавали ему на первый взгляд вид малосимпатичный.
Человек пристрастный или усвоивший предрассудки Старого Света принял бы его, пожалуй, за джентльмена с большой дороги.
Действительно, полковник в широкополой, помятой и поношенной фетровой шляпе с золотой обтрепанной нашивкой, в красной шерстяной рубахе, в индейских штанах из рыжей кожи, украшенных бахромой по швам, в высоченных сапогах с мексиканскими шпорами величиной с блюдце, подпоясанный ремнем, на котором красовались два кольта[11] и большой нож, да еще с многозарядным винчестером за плечами, смахивал на отпетого бандита.
Несмотря на титул полковника, которым он очень дорожил, мистер Билл был простым ковбоем. Но поспешим заметить, что это слово ни в коем случае не должно вызывать в сознании читателя мысль о мирном пастушеском труде, которым занимались еще библейские патриархи.
Американские пастухи держат в страхе малозаселенные районы Запада, куда понемногу продвигаются колонисты и эмигранты и где походные лагеря со временем вырастают в города. В местах, куда еще не пришла цивилизация, ковбои живут, не подчиняясь никаким законам. Им нечего терять — жизнь проходит в тяжелой работе и необузданных страстях.
