Ознакомительная версия.
Разобравшись с вантами и парусом, мы приступили к основам управления плотом на практике. До этого Ула и Ойвин примерно объяснили мне теорию, как работают гуары, но из-за языкового барьера всех нюансов я не понял. Общая идея состоит в том, что если поднять все гуары на носу и опустить на корме, то плот уваливается под ветер, а если наоборот – приводится12. Но это я познал уже позже, методом проб и ошибок. Ну а пока что вся команда бегала по палубе с носа на корму и с кормы на нос, вставляла и выдёргивала гуары, суетясь и что-то крича, и периодически глядя на парус и компас. С моей стороны это выглядело именно так. Я тоже бегал. Только ничего не понимал. Кричали-то по-норвежски. Здесь я должен сказать, что в первое время мне было довольно тяжело в плане взаимодействия. Дело в том, что пятеро участников из команды Тупака норвежцы, а англичанин Девид, хоть и живёт в Манчестере, по-норвежски говорит очень бегло, потому что уже не один год работает на корабле вместе с Улой. Вот и получалось, что когда нужно было сделать что-то быстро, например манёвр парусом, или манипуляцию гуарами, все диалоги и обсуждения велись по-норвежски. На нём же подавались команды. Поначалу я просил Девида, чтобы он пояснил мне суть команд, но быстро сдался. Понять его манчестерский английский, когда он быстро переводил команды, мне было порой сложнее, чем понять норвежский. Здесь меня очень выручал Хокон, который понятным мне языком рассказывал мне общий план действий. В итоге с гуарами тоже разобрались. Все гуары экспериментальным путём выставляются в определённое положение, чтобы примерно держать направление, и выбирается одна рабочая гуара. Изменяя её положение, курс можно стабилизировать до необходимого. По случаю этой большой победы, мы с капитаном раскурили пополам мою последнюю сигарету.
Как я и ожидал, на второй ночной вахте планктон светился намного ярче, и его было намного больше. Похоже на болотные гнилушки, которые волной заносит на палубу. Какой-то зеленоватый, призрачный, мистический свет, который траверсом тянется за нашим плотом, закручиваясь в водоворотах. Сказочно красиво. По этому свечению мы с Девидом заметили, что кто-то из морских обитателей проявил к нам интерес. Сначала мы увидели два относительно небольших светящихся силуэта, похожих на дельфинов или акул, а потом – расплывчатую область свечения. Может быть, это даже был кит, а может просто завихрения от плота растревожили планктон, и он засветился ярче. Вахта была тихой. Время от времени смотришь на компас и подправляешь курс гуарой, а остальное время пьёшь чай с арахисом и апельсинами, разговариваешь и пишешь дневник.
Утром Ула и Йостейн похвастались, что на рассвете, во время своей вахты видели стаю дельфинов. Похоже, двух из них мы и видели минувшей ночью. Последующее время дела на Тупаке шли своим чередом. В основном днём мы старались улучшить пространство плота: тут разобрать продукты, там – прибрать запасные материалы и верёвки, тут – подвязать, там привесить… Раити шёл параллельно. Обычно, плот шёл в зоне нашей видимости, но иногда мы едва могли различить его очертания на горизонте. Бывало, что и это расстояние возрастало, но мы не сильно тревожились, потому что радиосвязь была всегда. Ойвин, Ула и Девид занимались расчётами пройденного расстояния, курса, а также связывались с Раити, чтобы сравнить результаты. Результаты были вполне неплохими, – плоты держали стабильную скорость порядка трёх узлов13, при ветре в двадцать, однако немного тревожил дрейф. Если в 1947 году Тур Хейердал шёл по течению Гумбольдта на север, вдоль побережья Южной Америки и только немного не дойдя Галапагосских островов смог свернуть на запад, то нашей задачей было пересечь течение Гумбольдта и сразу взять курс на остров. На запад и немного к югу. Но из-за дрейфа, который вызывало течение, нас могло пронести мимо острова. И что бы в этом случае делал Роберто и другие участники, которые должны ожидать нас на острове? И как быть с запасами еды и пресной воды? По расчётам, в наших ящиках лежали припасы и на обратное путешествие, но, в любом случае, пролететь мимо острова нам было никак нельзя. Пока что мы уповали на то, что воздействие течения на дрейф скоро станет меньше, и мы сможем скорректировать курс.
Из заслуживающих внимание моментов, пожалуй, можно выделить вот какой:
Однажды, в одном из ящиков с консервами мы нашли таракана. Он был не такой большой, какие ползают по улицам Ла-Пунты, но сути дела это не меняло. Если бы тараканы расплодились на Тупаке, это грозило бы крахом всей экспедиции. Консервы они, конечно, тронуть не могут, но для круп, муки и ряда других продуктов они представляют существенную опасность. Всё содержимое ящика было вывалено на палубу и тщательно проверено на наличие вредителей, а сам ящик – вымочен в солёной воде. К счастью, это был единственный таракан, которого мы видели на борту. Сам случайный попутчик был немедленно отправлен за борт.
Ветер всё это время был стабильным и достаточно сильным. Мы шли со скоростью 3 узла. Но не обошлось и без неприятностей – похолодало. Днём на вахте сидеть стало нежарко, что будет ночью – сложно представить. На этот случай у нас припрятан козырь. На каждом плоту для рабочей вахты есть драйсьюты – непромокаемые комбинезоны жёлто-зелёного цвета. На профессиональном сленге они называются «жабы». Работать в таком не так мокро и холодно, но и не так удобно. А помимо этого неудобства, в нём ещё и сильно преешь, так что драйсьюты мы старались использовать только тогда, когда не могли обойтись чем-то ещё.
11 ноября 2015 года.
Неопреновые носки придумали Боги.
На вахте очень холодно и очень сонно. Усилился ветер, мачта опасно накренена на правый борт. Слева ванты как струна, справа – как сопли. Завтра будем перетягивать. Пока главное – не перепривестись. Тогда ветер заходит, и парус начинает полоскать. Рея и мачта начинают ходить ходуном, и остаётся только до предела опустить кормовые гуары. Ну, а дальше – молча сидеть, напряжённо стиснув зубы, пока плот не повернёт, и парус снова не заберёт ветер. Пару раз так и было. Мне совсем не понравилось. Главное не идти острее, чем 230 градусов. Сегодня самые большие волны с начала нашего плавания. Не знаю, насколько они большие для Тихого океана, но нам с Девидом пока хватает. Девид пошёл проверить как дела на носу и нерабочем борту. До конца вахты полтора часа. Жутко хочется спать. Не знаешь, куда воткнуть взгляд, чтобы не уснуть.
Тут стоит отметить, что если остановить взгляд на волнах дольше, чем на 30 секунд – сознание начинает выключаться. На компасе – тоже. На Раити, который одиноким огнём мелькает на горизонте – тоже. Чего уж говорить про светящийся планктон за кормой. Выдержал. Слишком не хотелось потерять курс, а потом воевать с парусом. В 4 утра, сдали пост Уле и Йостейну. Как упал спать – не помню.
Утром выяснилось, что у плота сломалась одна гуара. Доску из твёрдого дерева (мы называли его guara-wood, и только почти год спустя, я узнал, что оно называется татакуба) толщиной в 4 сантиметра напором воды переломило как щепку и унесло в океан. Океан-1; гуары-0. Хорошо, что пока у нас есть запасные. Сломанную гуару заменили. Затем спускали парус, чтобы снова подтянуть ванты и выставить мачту с заведомым креном налево. Судя по картам ветров, до острова Пасхи ветер преимущественно будет дуть в левый борт. Спускать парус при сильном ветре и волне довольно сложно. Он норовит вырваться из рук и может порваться об острые углы ящиков, носовых гуар и леерного ограждения. Гасить его приходится как парашют, наваливаясь всем телом и подминая под себя. Напоминает борьбу в партере. В это время Девид сидит на пляшущей рее на уровне крыши хижины и отвязывает петлю, пристёгивающую рей к мачте. А вот это со стороны похоже на родео. Чтобы не терять хороший ветер, наскоро перетянули ванты и снова подняли парус. Теперь ветер компенсирует наклон мачты, и некоторое время о том, что мачта может упасть, можно не волноваться. Потом мы решили немного выровнять дифферент и поднять корму. Мы подумали, что этого можно добиться, если перенести бутылки с водой из-под палубы на корме, в нос. Заметного результата это не принесло, зато у меня снова открылась рана на ноге.
Пока я тащил бутыль, пришла неожиданная волна, и залила палубу, да ещё и хорошенько качнула плот. Я был босиком, поскользнулся и угодил ногой в щель между палубой и хижиной. В целом ничего серьёзного, но рана опять начала кровоточить, а это уже порядком надоело. Перевязался и решил отдохнуть после вахты, а на улице в это время произошёл уникальный случай.
Дело в том, что нашей задачей было держаться к ветру как можно острее, почти на том пределе, когда парус начинает полоскать. Только в этом случае мы держали курс более-менее на остров Пасхи. За счёт нашей кормы, которая глубоко сидела в воде, мы проигрывали в скорости, но могли лучше держать острый курс, чем Раити. В один момент так получилось, что Раити оказался довольно далеко от нас, и было принято решение сойтись поближе. Поскольку у команды Раити не было возможности идти острее, Тупаку пришлось увалиться. И он увалился до того, что… Два. Плота. В океане. Чуть не столкнулись. Занавес. Чтобы избежать столкновения, нам пришлось увалиться ещё сильнее, и вышло так, что мы стали бортом к волне. В это время я лежал на койке, отдыхая перед вахтой, как вдруг из щели между моей койкой и местом Хокона взметнулся фонтан солёной воды и окатил меня с ног до головы. Хорошо, что я спал под одеялом – высушить его куда проще, чем спальник. Но, вообще говоря, эту дыру в полу было бы неплохо заткнуть.
Ознакомительная версия.
